Охота на Лань. История одной одержимости - Нина Линдт Страница 27

Джованна не хотела больше встречаться с фра Савонаролой, но Джакомо умолял братьев и сестру сходить с ним на рождественскую службу. Сам он тайно посещал все проповеди Савонаролы, но не мог явиться на службу к нему отдельно от остальных на Рождество. Чтобы уговорить сестру и братьев, он даже попросил отца-исповедника семьи пойти с ними. Отец Бенедикт согласился по доброте душевной, он не был на той проповеди Савонаролы и не знал о его критике младших Альба.

На службу Джакомо попросил сестру одеться скромнее. Джованна в задумчивости смотрела на себя в зеркало, пока служанка поправляла рукава на платье. Этим утром она почти отказалась идти после комментария Джакомо об излишней пышности ее украшений.

Валентин уговорил ее.

– Ты же знаешь, Джакомо хочет как лучше, Савонарола осуждает богатство нарядов флорентийских женщин, все приходят на его проповеди скромно одетыми, даже знать. Он лишь заботится о нас, потерпеть можно.

– Можно потерпеть, – кивнула Джованна. – Но что будет потом, Валентин? До чего может дойти Савонарола в своих требованиях, если к нему уже прислушиваются? Может ли заставить женщин оставить яркие ткани и носить черное? Может ли лишить радости украшать себя? Возможно, он пойдет дальше? Запретит нам пить из золотых и хрустальных кубков, любоваться картинами, использовать дорогие ткани для драпировок комнат?

– Ну, до этого вряд ли дойдет. Ты его изображаешь всесильным, а он всего лишь монах, – засмеялся Валентин.

– Да. Монах. Которого приходит слушать вся Флоренция.

Джованна резко выдернула руку, которую брат нежно держал на своей ладони.

– К тому же после оглашения моей помолвки Медичи так и не прислали свои поздравления.

– Помолвку огласили всего четыре дня назад, Джованна.

– Он оскорбился. Лоренцо Медичи обижен на нас, а все из-за меня. Я знала, что так будет, – Валентин беспокойно следил за тем, как меняется лицо сестры. Она смотрела в окно, едва сдерживая слезы. – Глупая помолвка, обсуждения приданого, обмен подарками и обещаниями… кому это все надо? Меня выбросят из Флоренции, как ненужную вещь. Все забудут про Лань.

– Я уеду с тобой, забыла? Я буду с тобой, куда бы ты ни пошла, – он обнял ее, но она снова отстранилась.

– Он писал тебе? этот Торнабуони?

Между братом и сестрой возникла пауза. Валентин опустил голову.

– Писал.

– Скажи, он спросил обо мне? Хоть в начале письма?

– Нет, – едва слышно признал Валентин.

Джованна усмехнулась, невесело признавая, что была права в своих догадках.

– Но это ничего не значит, – горячо заверил ее Валентин. – Просто он еще не знаком с тобой.

Джованна покачала головой, все так же глядя в окно. Нет, это значило многое. Просто Валентин не понимает или не хочет понимать. Все сильнее сжималось от тоски сердце. Валентин мечтал снова поехать в Геную. В конце марта – начале апреля и ей придется отправиться туда и обвенчаться с Раулем Торнабуони… Ее свободе наступит конец. А у Валентина начнется счастливая жизнь, полная приключений. Он просто не понимал сестру, потому что свято верил, что она будет счастлива с Раулем. Но счастлив с ним будет он.

Джироламо Савонарола смотрел с кафедры, как рассаживаются прихожане. Лоренцо Медичи внесли в кресле на носилках. Деспот Флоренции слабел с каждым днем. И с каждым днем росла власть Савонаролы: словно через песочные часы пересыпались к нему песчинки силы Великолепного. Скоро Флоренция будет свободна от Медичи. Савонарола с гордостью понимал, что Господь привел его в этот город, чтобы сделать его освободителем.

Потом мелькнул алый берет в серой толпе, и монах увидел Пико делла Мирандола в компании с Анджело Полициано, они с интересом беседовали, склонив друг к другу головы. Вот уже две недели Савонарола с подозрением приглядывался к Анджело Полициано. Его излишний интерес к Пико отвлекал того от бесед с Джироламо, и фра Савонароле это не нравилось: он подозревал Полициано в излишней увлеченности юным философом.

Очарование делла Мирандола было сильным, в него был платонически влюблен Фичино, что часто читал с ним лекции. Но Фичино был слишком стар, чтобы соблазнить делла Мирандола, а вот Полициано был по-своему привлекателен: смуглая кожа и большие, мудрые глаза притягивали внимание окружающих. Что если Пико делла Мирандола, не получив девушку, переключится на мужчину, способного к тому же вести с ним споры и беседы? Мужеложство было негласно привычным делом среди просвещенных людей: часто ученики тянулись к учителям, художники к красавцам-моделям, правители к привлекательным юным дворянам. Но Савонарола считал это все грехом. С горечью смотрел он, как Пико улыбается в ответ на горячую речь Анджело Полициано: его красивые губы медленно изгибались в улыбке, а серые глаза с вниманием смотрели в лицо собеседнику.