Мой босс – мой бывший подчинённый - Яна Егорова Страница 27

– Поговорим в машине, – сказал Данилов, помогая мне усесться.

В платье с узкой юбкой до колен это было сделать проблематично, но я справилась, не запятнав свою честь нелепыми движениями. Все-таки столько лет опыта посещений деловых переговоров.

Я пристегнулась, подождала, пока Алексей вернется на свое место за рулем. Как только мы тронулись, меня моментально обволокло тепло, но зубы еще какое-то время стучать не переставали. То ли от холода, то ли от переживаний.

– Я должна попросить прощения, – начала разговор кое-как.

– Немного тише, – вдруг перешел на шепот мой босс, мотнув головой в сторону задних сидений.

Обернулась. Сюрприз! В детском кресле, укрытая маленьким одеялом спала его дочь. Лишь сейчас осознала всю неловкость ситуации. Из-за чувства стыда у меня загорелись ясным пламенем даже уши.

– Вдвойне.

– Что вдвойне? – переспросил Алексей, остановившись на светофоре и посмотрев на свою бесконечно глупую пассажирку.

– Вдвойне должна извиниться. Я…извини, пожалуйста. Я не думала, не знала, что сорву тебя прямо из дома…

Ну, вот! Еще хуже! Он же говорил, что не женат! Откуда тогда ребенок с ним? У меня такое ощущение, что либо я сошла с ума, либо у меня стало совсем плохо со слухом. Может быть, он говорил другое, а я, дура, услышала то, что мне захотелось?

– Не из дома. Я забрал ее от няни, ехал домой. Это было запланировано. Твое знакомство с ней.

Он усмехнулся, отвернувшись.

– Все-таки, оно произойдет, я надеюсь?

Не знала, что сказать. Положение хуже некуда. Сама же отказала ему и в поездке, и в совместных выходных, а потом вдруг свалилась как снег на голову.

– Я… я не думаю, что сейчас для этого подходящее время, – выдохнула вымученно.

Он опять посмотрел на меня, уже более строго. В следующем вопросе его тон изменился – он словно строгий родитель, допрашивавший дочь-подростка:

– Так ты не сказала по телефону, что вдруг случилось. Что-то серьезное? Он тебя…

Я прервала его начавший закипать рык:

– Нет, не трогал. Нет, это я… позволила дать себе слабину, пока ехала к тебе. А он остался дома, пьяный спать на диване.

Алексей переменился в лице:

– Тогда надо Арину забрать.

– Нет! Не надо, она… она еще днем уехала к бабушке с дедушкой. И до… до воскресенья точно не вернется.

Я помолчала, сделав паузу для того, чтобы прогнать силой мысли противные мурашки, покрывшие мои руки и ноги. Мои глаза слепила тушь, которая, по идее, должна была бы быть водостойкой. Вижу все то ли из-за нее, то ли из-за не завершившейся до конца истерики, в тумане. Этот туман накладывается на все вокруг, однако Данилова словно бы обходит стороной. Я никогда его не видела таким. Суровым, серьезным. Позвонив ему, единственное, что предполагала от него получить – это приглашение в постель на эту ночь. Вполне вероятно просто потому, что одного мужика я сегодня оставила в постели. Артур пришел, еле стоя на ногах, весь в помаде и в бабских тапочках. Но Маслов и раньше вытворял подобные штуки, не до такой, конечно, степени. Сегодня… сегодня просто наступил мой предел, где-то внутри меня что-то щелкнуло, и я решила бежать из своего собственного дома. Больно и обидно так сильно, что даже думать об этом не хочу.

А Данилов… Алексей меня только что удивил. И от Салехарда отказалась, думая, что он слишком молод еще, чтобы понимать такие вещи. Однако, теперь вижу нечто иное.

– Мы можем забрать ее от бабушки с дедушкой. Если тебе так легче будет. У меня дома места всем хватит, а Лена теперь до утра проспит. Она очень спокойная.

Леша отвлекся от дороги и нажал на навигаторе, встроенном в панель, несколько кнопок:

– Назовешь адрес?

– Леш, я… Нет. Давай не будем никого забирать. Я… я еще не до конца осознала то, зачем вообще тебя потревожила. Мне очень стыдно, на самом деле. За свой поступок. Отвлекла тебя от дел.

– Что? А что ты еще должна была сделать? Еще кому-то позвонить?

– Нет, я… Может быть и должна была, но подумала почему-то о тебе.

Созналась. Вот так откровенно, созналась в том, что дура. И не полегчало, как будто стало еще тяжелее. Все же я до сих пор воспринимаю его мальчишкой, не способным быть мужчиной. Защитником. Моим защитником и моим мужчиной, для кого-то другого, вполне возможно…

Он, наверное, почувствовал это. Все эти мои недостойные мысли. За что я так с ним? Ну если мне не нравится – не означает, что он такой и есть. Ведь до сих пор он ни словом, ни делом не показал, что он не мужик.

Данилов молча включил печку на более теплый режим, от него не укрылось, как дрожали мои коленки.

– Прости, обидела тебя. Несу чушь. Виновата.

Опять пауза, а он не смотрит на меня, лишь на дорогу. Лишь скулы на его лице танцуют свой жестокий танец.

– Я в этом тоже виноват, – наконец, тяжело и приглушенно заговорил Данилов.

В это же время, до моих ноздрей долетел аромат его тела. Жар и сладко-приторный мужской одеколон. Мой взгляд украдкой обнял его фигуру – в эту минуту, в темноте салона, я могла на него смотреть и не быть обвиненной в чрезмерном интересе к чужому мужику. Все же он чужой. Мой собственный… остался лежать без сознания у меня в квартире.

Пока размышляла, Леша продолжил. Не наигранная серьезность в его голосе заставила меня вздрогнуть:

– Я изначально хотел серьезных отношений с тобой, а показал себя с худшей стороны. Ничего не объяснил, явился из ниоткуда и заявил, что хочу, чтобы ты была со мной. Просто… я не объяснил тебе одну вещь – в моих мыслях, мы с тобой уже давно живем вместе. Я шел и готовился к этому с того самого момента, как мы с тобой познакомились в “Сове”.

Меня очень подмывало рассмеяться и спросить, что, если так уж думал и жил, откуда у него взялась дочь? Жестокий мир и жестокие мужики. Лгут и придумывают на каждом шагу! Сказала бы ему все, но не теперь. Этим вечером он меня выручает, а дареному коню, как известно, в клыки не пялятся.

– Алексей, не стоит.

– Стоит. Я пожалел сегодня, что отпустил тебя. Ты знаешь, в моей жизни я робею лишь перед тобой. С первого дня. Но на самом деле, никогда так не поступаю. Ведь именно благодаря тебе я стал тем, кем стал.

– Мне?

Я слушала его вяло до этого момента, постоянно перед глазами видела Маслова на моем диване. В помаде и в тех чертовых розовых тапочках с помпончиками. Однако Данилову удалось перетянуть все мое внимание на себя.

– Тебе. Я поверил в себя и свои силы только когда попал в “Сову”. Я думаю, теперь уже могу открыть тебе правду.

Мы выехали на длинную, пустынную дорогу, я так понимаю, направились за город. Поостереглась спрашивать, мне вдруг больше жизни захотелось услышать ту самую “правду”.