Мой ненастоящий - Джина Шэй Страница 27

— Хочешь посмотреть?

Я не сразу понимаю, о чем Ветров меня спрашивает. Мысли сразу же сворачивают в неприятно-пошлую сторону. Он же покачивает в ладони телефон, на который нас только что снимали. С интересом изучает фотографию.

— Нет, — отрезаю категорично. Нет сил смотреть, как он смотрит на меня как на игрушку, которую ему так интересно ломать. А про себя я и так знаю, как выгляжу. Смущенной, слабой, уязвимой. Сил для противостояния нет — я знаю, что в этом моя проблема. Если в моей груди и был стержень — он сломался не сегодня. Задолго до Владислава Каримовича.

Сама себя презираю за это.

Точно знаю, что есть те, у кого в жизни было гораздо больше проблем и жести, но они не сдавались и жили…

— Очень зря, ведь ты отлично получилась, Маргаритка.

Такой самодовольный, у меня аж кулаки сжимаются. Жаль, бесполезно. Я никогда его не ударю, для этого надо хоть сколько-то решимости иметь в запасе.

— Отличная покупка? — язвлю, потому что могу хотя бы это. — Уверены, что не пожалеете, что сроков возврата по гарантии не предусмотрено?

— Зачем мне что-то возвращать, Цветочек? — насмешливо парирует Ветров. — Если тебе что-то не подходит, может оказаться вполне достаточно настроить это под себя.

Он снова говорит про меня как про неодушевленный предмет. С настройками. Секс-кукла с разными режимами.

— Я сейчас уеду, — Ветров огибает стол, возвращаясь за свое рабочее место и собирая разбросанные по нему бумаги, — ты можешь развлекаться как тебе угодно. Если хочешь заняться чем-то сегодня — я вызову тебе помощницу, которая поможет тебе разобраться с приготовлениями к официальной свадьбе.

— Не хочу, — выдыхаю я измученно.

— Окей, но с этим лучше не тянуть, — Ветров выкладывает на стол связку из трех ключей, видимо, от квартиры, — моя фамилия требует большого размаха для мероприятий такого рода. А размах означает море затраченных усилий. Вам придется постараться. Так, если соберешься погулять, пошопиться — вызови водителя и охранника, — передо мной кладется серая визитка с нужными контактами, — без них тебя службы охраны дома просто не выпустит. Когда понадобятся деньги, — на этот раз из ящика стола появляется черная блестящая кредитка, — можешь ни в чем себе не отказывать. Только обойдись без покупки яхты, в этом месяце у меня предстоят крупные траты. На свадьбу, разумеется.

— Владислав Каримович, я ничего этого не хочу, — я даже не прикасаюсь ни к чему, что он разложил передо мной.

— Что ж, не хочешь гулять по магазинам — гуляй по квартире, — милостиво разрешает Ветров, вытягивая тонкий скоросшиватель с какими-то документами и убирая его в кожаную папку, — знакомься. Тут, конечно, чуточку скучнее, но можно найти спортзал — телефон тренера есть на визитке. Приедет в течение пятнадцати минут. Можешь выбрать комнату для детской. Можно даже не одну. Если ты не чудишь — я тебя не ограничиваю.

Он говорит, не глядя на меня, как будто инструкцию зачитывает. Программу для робота прописывает, с ограничивающими пределами.

Господи, сколько я выдержу в таком режиме? Я уже сейчас отчаянно хочу взорваться, в груди медленно, но верно скручивается колючий ком.

— Я так не могу, — мой тихий стон — капитуляция, заставляет Ветрова поднять голову, — Владислав Каримович, я так не могу. Я не гожусь для роли вашей жены. Найдите другую, — прошу, надеясь, что он меня услышит, — ведь вы можете. Вам сложно отказать.

— Ты пытаешься, — ровно и холодно констатирует Ветров, не спуская с меня тяжелого раздраженного взгляда. — Мы уже расписались, Цветочек. По закону. Даже если бы я и хотел что-то менять, сейчас уже поздно.

— Но можем же и развестись, — предлагаю, стараясь не дрожать перед ним трусливой осинкой, — мне ничего от вас не надо, я готова отказаться от всего, что вы предусматривали по контракту.

Пальцы стягивают обручальное кольцо — оно уже который день жжет мне кожу. Я стараюсь опустить его на стол перед Ветровым как можно беззвучнее — потому что его неподвижное лицо в данную минуту меня пугает.

На недолгое мгновение мне мерещится, что он даже раздумывает над моим предложением. А потом от его взгляда мне просто хочется перестать дышать. В нем полыхает такая концентрированная ярость…

— Я сосчитаю до трех, Цветочек, — медленно произносит Владислав Каримович, — и обручальное кольцо снова окажется на твоем чертовом пальце. И я сделаю вид, что не видел, как ты его снимала.

— А если нет? — спрашиваю, мертвея.

— Раз, — произносит Ветров, безжалостно сужая глаза.

Между нами только его рабочий стол, и Ветров неторопливо его огибает, пригвоздив меня взглядом к месту.

— Это не похоже на диалог, — я отступаю от надвигающегося на меня мужчины, но он ловит меня за запястье, так сильно стискивая его, что на коже точно должны остаться следы его пальцев.

— Диалога тебе не предлагается. Ты. Должна. Делать. Что. Я. Говорю.

Он чеканит каждое слово, и его бешенство заставляет меня съежиться еще сильнее. Я не видела его в таком настроении. Вообще ни разу. Можно подумать, я совершила что-то непростительное.

— Два, — в его глазах злое предвкушение. Что он задумал?

Тянет меня к себе.

Я понимаю слишком поздно.

— Не надо, — вскрикиваю, а он уже разворачивается вместе со мной и усаживает меня на собственный стол, сдвигая все, что на нем лежало, в сторону.

— Три, — мужские губы изгибаются в холодной улыбке, ладони — сжимаются на моих ребрах, не давая мне отклониться назад. Он ужасно рад, что я его не послушалась.

Все происходит быстро. Очень. Я даже не успеваю оттолкнуться, как Ветров обрушивается на меня, как темная морская волна. Избежать невозможно.

Могут ли мужские губы быть настолько сокрушающими? Воинственными? Безудержными…

Он захватывает мой рот, ломает мое сопротивление в зародыше. Захватывает и не отпускает, будто пытаясь губами вобрать меня в себя.

Мое сердце будто падает в бездну.

Тот поцелуй, на помолвке, не идет ни в какое сравнение.

Он просто играл тогда роль. А сейчас…

Не играет. Берет. И не понятно, чего он хочет больше — присвоить меня или разодрать на части. Одно понятно — каждое жадное проникновение его языка в мой рот лишает меня еще горсти сил. А у меня их и так немного.

В моей душе бушует тропический тайфун. Со смерчем, ураганным ветром и извержением вулкана. Боже, как так вообще можно?

Он отпускает меня. Мой рот, по крайней мере, оказывается на свободе и жадно хватает кипящий воздух, чтобы хоть как-то охладить вулканическое пекло в моей груди.