Упал. Очнулся. Папа! - Янина Логвин Страница 27

Андрей

Ничего. Серый туман. Абсолютно никаких воспоминаний и картин из прошлого, словно я никогда не существовал до того момента, как очнулся в больнице. Только имя и твердая уверенность в том, что я в этой жизни что-то значу и чего-то добился. Но чего именно, как ни пытался, так и не смог вспомнить. И это крайне злило и выводило из себя.

Почему? Куда исчезли все воспоминания, ведь я физически здоровый мужчина и чувствую себя отлично!

А потом оказалось, что у меня есть жена.

Жена?! Чушь! Этого просто не может быть!

«Потому что знаю, и все!» — вот что ответил врачу. И пусть эта вчерашняя студентка пыталась мне что-то объяснить и успокоить — я отказывался в этот бред верить. Да, я не помнил ничего из своей прошлой жизни, но так не бывает, чтобы и интуиция не подсказала. Чтобы подвело внутренне чутье, ведь в имени же своем я не ошибся!

Рыжая незнакомка в длинном пуховике и вязаной шапке. Увидев меня, она скорее насторожилась, чем обрадовалась, а ее взгляд только подтвердил внутреннюю уверенность, что мне лгут. Слава богу, это не она, а ее знакомая оказалась в положении — когда заметил на пороге палаты темноволосую толстушку, аж пот прошиб от мысли, что смог «такое» забыть.

И все же именно слова Рыжей заставили меня принять обстоятельства и сделать шаг навстречу обрушившейся на голову действительности. Потому что, во-первых, я не мог больше оставаться в больнице один, во-вторых, у нее вышло сказать убедительно, ну а в-третьих… Когда я вышел на улицу и увидел ее в компании подруг, то понял, что даже сейчас, не помня ничего и никого, всё равно выбрал бы ее.

Сбитая с толку обстоятельствами не меньше меня, белокожая, с почти прозрачными веснушками на аккуратном носу и румянцем на щеках, с внимательным взглядом чуть раскосых каре-зеленых глаз, она держалась спокойно и ее голос что-то будил душе. Еще неясное и, возможно, ненастоящее, лишь пригрезившееся от желания вспомнить, но определенно цепляющее внимание. Словно тускло забрезживший свет маяка в густом тумане.

А потом, как снег на голову, семья. У меня есть дети? Трое?! С ума сойти!

Хреновый я отец, если смог их всех забыть. Да и мужик, похоже, тоже так себе, судя по тому, что увидел.

Старшей девочке лет десять — светленькая и голубоглазая, с виду тихоня — характер не мой, да и черты лица незнакомые. Увидев меня, спрятала взгляд и смотрела украдкой — почему? Я что, с детьми излишне строг? А вот пацан — вылитая мама, и за словом в карман не полез, так что вряд ли. Младшая — любопытная, такая же темноволосая, как я.

Мои дети.

Когда задал вопрос жене, сам не знал, на что надеялся, но ответ пригвоздил к земле и шокировал.

Я не видел их раньше. Никогда. Я не знал их запаха, голосов и характеров. Не слышал их смеха и не помнил, как они росли. Мне необходимо было остаться одному, чтобы принять факт их существования и смириться с тем, что я ошибался. Что я не только муж… но и отец.

Петушок Андрей Александрович.

Рехнуться! Как тут не двинуться умом и поверить в это?

В спальне стояла кровать, не слишком широкая, допотопный шкаф и такой же громоздкий комод, новые тумбочка и телевизор на стене. Не мое. Все не мое! Рыжая суетилась передо мной, так и не переодевшись в домашнюю одежду, а я смотрел на ее напряженную спину, и вот здесь уже однозначно «чужая» ответить не мог.

Для матери троих детей фигура у моей жены была отличная, да и на вид — молодая девчонка. Все на месте, и в тех пропорциях, которые притягивают мужской взгляд. Под неказистым платьем длиной до колен угадывались стройные ноги и бедра.

— Сколько тебе лет? — задал вопрос в спину. Вышло неожиданно резко, но сегодня мне точно было не до терпения.

«Жена» удивленно обернулась, но ответила.

— Двадцать семь.

— А мне сколько?

После небольшой паузы услышал:

— Двадцать девять.

Шестеренки в голове крутились дальше.

— А нашей старшей дочери… сколько?

И снова пауза. На этот раз Рыжая повернулась и провела в волнении рукой по волосам.

— Рите одиннадцать с небольшим хвостиком. Стёпе восемь, а Сонечке — пять.

— Сколько? Одиннадцать?! — я почувствовал, как просел голос. — Это что же получается, что я… что мы с тобой… Почему мне никто башку не открутил за то, что я сделал?!

Жена не просто покраснела, она пошла красными пятнами, открыв рот для вдоха.

— Даша?

— Т-так получилось, Андрей, — поспешно спрятала взгляд и отвернулась. Поправив постель, включила напольный светильник и подошла к окну, чтобы задернуть шторы. — Мы оба не были против и оставили ребенка.

— Какой ужас.

— М-м, не знаю. Для кого как. Располагайся, я буду с детьми. Если что-то понадобится — зови. Полотенца и одежду найдешь в шкафу.

Сказала и неслышно вышла, словно сбежала. Как будто от одиночества мне могло стать легче. Да и ей тоже.

Если бы я знал, что мне нужно, я бы облегчил жизнь нам двоим. А так, оставшись один, не раздеваясь упал на кровать и прикрыл запястьем глаза. Мне хотелось уйти, захлопнуть дверь этой чужой квартиры и никогда сюда не возвращаться. Забыть о детях, о собственной никчёмности (оказалось, что я способен наплодить отпрысков, но не заработал им на нормальную мебель и машину). И даже о Рыжей…

Черт, не знаю! Неужели мы, и правда, столько лет вместе?