Любовь по завещанию - Анастасия Князева Страница 27

— Арсен Григорьевич ничего не делал просто так, — холодно процедил Артур. — Не удивлюсь, если он сделал это только ради того, чтобы нагадить мне. Он всегда ненавидел меня. Это было и слепому понятно. Только, — мурашки забегали по моей спиней, ледянящий душу, ужас пробрал до костей. Какие же отношения были в этой семье? Разве такое бывает? — Ему нужно было учесть одну простую истину: по моим жилам течёт кровь его сына, а, значит, и его тоже. Ничто не сможет встать между мной и моим наследством! Ради этого я сделаю всё!

Это его зловещее «всё» острым колом вонзилось мне в сердце и отозвалось болью во всём теле. Больше слушать их я не хотела, да и сил уже не было. Пусть сами разбираются со своим грязным бельём, мне это не нужно. Я добровольно согласилась стать частью кардабалета Епремянов и подписала с ним контракт. Что ж, от своих обязанностей я отказываться не собираюсь. Сделаю так, как и должна, верну свой долг родителям, а как только всё закончится, уеду. Далеко-далеко. Туда, где уже никто меня не найдёт…

Артур не стал меня дожидаться и покинул самолёт раньше. Тёплое греческое солнце ярко освещало всё вокруг, отражаясь от изумрудной поверхности моря. Воздух был пропитан ароматами цветов и водорослей, обволакивая с ног до головы своим пушистым невидимым покрывалом. От красоты пейзажа, что раскинулся передо мной на многие и многие километры, перехватило дух. Никогда мне ещё не приходилось видеть такой шикарной природы.

Восхищённо оглядываясь по сторонам, медленно следовала за мужем, пока мы не вышли к небольшому морскому порту. Причал, склочённый из белого бруса, узкой дорожкой уходил в воду. По обе его стороны расположились небольшие лодки, заваленные рыболовным снаряжением. Но долго смотреть на них не пришлось, так как всё моё внимание оказалось приковано к шикарной двухпалубной яхте, возвышающейся среди них, подобно прекрасному лебедую в стае неприметных диких уток.

— Тебе уже приходилось путешествовать по морю? — голос Артура ворвался в мой тесный мирок. Продолжая стоять у бортика на краю палубы, я пыталась впитать в себя всю эту красоту, чтобы сохранить её в памяти, как единственное хорошее воспоминание за последние несколько месяцев.

— Нет, — ответила, не оборачиваясь. Не могла заставить себя взглянуть на него. Не сейчас. Я ещё не готова.

— Надеюсь, — как-то слишком отстранённо отозвался мужчина, — у тебя нет морской болезни. До Гестии можно добраться лишь двумя способами: по воде или на вертолёте. Поскольку, второй сейчас занят, нам остаётся только один вариант. Ладно, — не получив от меня никакой реакции, Артур быстро замолчал. — Ты оставайся здесь, а я пойду поздороваюсь с капитаном.

Только после того, как он ушёл, смогла спокойно выдохнуть. Так всегда, стоит ему оказаться рядом, моё тело начинает вести себя более чем странно. То сердце скачет галопом, будто собирается пробить грудную клетку, то кровь превращается в раскалённую лаву и пожирает изнутри, то лёгкие теряют способность работать, оставляя меня без необходимого кислорода. Что бы ни было этому причиной, я не собиралась идти на поводу своих низменных инстинктов.

«Держись, — уговаривала себя, глядя на очертания острова, к которому мы направлялись. — Не забывай, ради кого ты согласилась на эту авантюру. Пусть, мама с сестрой будут тебя ненавидеть, но зато ты сохранишь дело отца. Папа всю жизнь по крупицам создавал свою компанию, ты не можешь потерять её. Полгода, Сара! Всего каких-то полгода, и „Атлантида Групп“ снова станет свободной и независимой, как и ты сама».

Когда внутренний монолог был окончен, впереди уже можно было различить живописные сады Гестии. Оливковые деревья, которые казалось были здесь повсюду, отбрасывали на землю длинные тени. Экзотические цветы всех оттенков белого и розового так и манили своим чарующим ароматом, а белоснежное, двухэтажное строение, что возвышалось над островом среди зелёных деревьев и растительности, словно огромная жемчужина, поднятая со дна океана, оказалась главным украшением Гестии. Аккуратные, обитые плющем и какими-то, неизвестными мне, растениями, стены напоминали кадры из, давно забытых, диснеевских мультфильмов.

Узкая дорожка-лестница спускалась от особняка к пляжу, находящийся чуть ниже самого дома, открывая невероятной красоты картину предзакатного моря. Тёмно-синяя, почти чёрная водная гладь, в которой отражался огромный диск солнца, так и манила к себе.

Весь песчаный берег был украшен многочисленными фонариками ручной работы и ароматическими свечами с расчётом на то, что ночью они должны создать на острове романтическую атмосферу любви и праздника. Искусно построенная беседка, стоящая неподалёку от кромки моря, была занята самодельной кроватью из, белых с голубыми, подушек, а шторы из тюля безмятежно развивались от каждого дуновения ветерка…

— Добро пожаловать на мою родную Гестию, — бархатный баритон Артура, прозвучавший за моей спиной, заставил обернуться и оказаться в плену его сияющих глаз. Наши взгляды встретились и, снова, внутри меня всё будто перевернулось, мысли вмиг испарились, оставив после себя звенящую пустоту.

— Здесь очень красиво… — с трудом выдавила я, щурясь от яркого света и жжения в глазах… Ненавижу линзы! Больше никогда их не надену! Плевать на имидж, здоровье важнее. — Но… Почему остров называется Гестия? В честь богини-покровительницы семейного очага?

Мне было известно, что семья Артура владеет недвижимостью в Греции и даже собственным островком в Эгейском море. Эта информация находилась в свободном доступе, да и Амелия часто любила хвастаться «достоинствами» своего избранника. К тому же, и название «Ελλάδα International» наводила на определённые мысли, но я как-то не задумывалась над этим. До поры до времени…

— Этот остров, — Артур с гордостью развел руки, — когда-то принадлежал семье моей матери. Левентисы владели этими землями на протяжении нескольких десятилетий, а понятие «семья» и «дом» были для них, чуть ли не святыми. Ты абсолютно права, — мужчина улыбнулся мне уголками губ, — Гестией остров назвали в честь богини-защитницы семьи. Он, традиционно, передавался от отца к сыну, как символ его принадлежности к этому роду. В каком бы плачевном состоянии ни находились Левентисы, они не имели права продавать Гестию. Это, своего рода, табу, которое категорически запрещалось нарушать. Но, — тут не внезапно помрачнел, между густых чёрных бровей залегли глубокие морщинки, — после того, как мама вышла замуж за моего папашу, — каждый раз когда он говорил об отце, на его лице возникала гримаса отвращения. Артур и не пытался скрыть, что ненавидит его… — Он обобрал её до нитки, воспользовавшись ситуацией, когда погибли мои греческие бабушка с дедушкой. Мама была единственной наследницей огромного состояния Левантисов, и ему не составило труда прибрать всё к рукам. Уговорил её подписать необходимые бумаги, и вуаля. От былого греческого рода не осталось и следа. Единственное, что ему так и не удалось сделать, так это переименовать компанию и избавиться от Гестии. В остальном мой папаня очень даже преуспел.

Боже мой! Какой ужас… По спине прошлись мурашки, а сердце заныло от грусти и боли. Какого было маленькому мальчику, когда ему открылась такая жестокая правда о родителях? Думая об этом, внутренне содрогнулась, арктический холод пробрал до самых костей. Ни один ребёнок не должен переживать ничего подобного. Страшно представить, как Артур сумел переварить ТАКУЮ правду о своей семье. Теперь, понятно, почему он, до сих пор, не может простить своего отца…