Подонок - Анна Веммер Страница 27

– Все. – Я ставлю точку. – Закончила. Теперь хочу в душ.

– А пиво? – Андрей поднимает голову от телефона и смотрит так, словно я сказала, что с этого дня сижу на диете.

Сегодня третий день, как у меня нет температуры. И мне до ужаса хочется вкусного. Прохладного пива с креветками в кляре, чипсов, сушеных кальмаров и луковых колечек. Я поменяла свой очередной рассказ на вечер с пивом и вкусняшками. Не знаю, действительно ли Андрею нравится то, что я пишу, но каждый раз, когда он читает написанное мной, кажется, будто я готова свернуть горы.

– Сейчас схожу в душ, а потом – пиво. Креветки не терпят легкомыслия. В планировании объедалова есть свое удовольствие.

– К слову о планах. Я все еще хочу тебя поснимать.

Пожимаю плечами, хотя чувствую легкое смущение.

– Я уже сказала, что не против.

– Давай сейчас?

– Сейчас? – Горло вдруг пересыхает.

– Не зря же ты в душ собираешься. Мокрые волосы мне подойдут.

– Хорошо. Я быстро.

– Не торопись. Надо ставить свет.

Мне так волнительно, словно я собираюсь не участвовать в фотосессии, а как минимум иду под венец. Я долго стою под горячими струями в душе, пытаясь прийти в себя и осмыслить то, что творю.

Это сложно, потому что я понятия не имею, что со мной происходит. До восемнадцати я влюблялась мимолетно, выбирая для себя максимально недоступные объекты. Актер в театре, куда мы ходили в школе, старшеклассник, встречавшийся с учительницей по английскому. Кто-то недоступный, в идеале не подозревающий о моем существовании.

После восемнадцати особых романов тоже не было и порой меня это тяготило, но… закончился университет, началась самостоятельная жизнь – и я в ней потерялась. Периодически устанавливала «Тиндер», лайкала там кого-то, получала приглашения, но… не понимала, зачем мне это нужно. Скучно становилось даже не перед свиданием, а на этапе первого ни к чему не обязывающего «Привет», а если до встречи все же доходило, я долго искала в себе желание встретиться снова.

Не находила и удаляла приложение, размышляя о том, что быть старой девой, в общем-то, неплохо. Наверное, будь я посмелее, то нашла бы секс на одну ночь, но смелости во мне уж точно не было и нет.

Поэтому я боюсь думать о Тихомирове. И все равно не могу заставить себя перестать. Как только я забываюсь и расслабляюсь, в голову лезут совершенно дикие фантазии. Вот теперь мне не все равно. Теперь я думаю о том, коснется он меня или нет, вспоминаю поцелуи – и мысли скачут дальше.

Я не знаю, чего хочу. Но не хочу домой. Не хочу, чтобы Андрей сдал меня отцу, не хочу, чтобы вернул домой, не хочу снова остаться в одиночестве, не имея ни малейшего понятия, как жить дальше.

Смотрю в зеркало, оценивая внешность со стороны. Мне кажется, я симпатичная, но достаточно ли, чтобы всерьез понравиться Андрею? Я не умею соблазнять. И не уверена, что имею на это право.

Закрываю глаза и прислоняюсь лбом к зеркалу в поисках прохлады. В ванной слишком душно, а руки и ноги наливаются слабостью.

– Ты в порядке?

Я вздрагиваю, услышав голос Андрея, а потом чувствую, как меня овевает прохладой из коридора.

– Я услышал, как вода стихла, а ты все не выходишь.

– Просто жарко.

– Хочешь воды?

«Хочу тебя. Но боюсь. И, кажется, скоро поеду крышей».

– Нет, все нормально. Идем?

– Идем, все готово.

Мы возвращаемся на чердак, и у меня непроизвольно открывается рот. Я была в душе не дольше получаса, но Андрей за это время превратил небольшую и темную чердачную камеру в настоящую фотостудию. Кровать отодвинута в дальний угол, стол передвинут к окну. Вокруг расставлены какие-то софиты – я не знаю, как называются эти штуки, которые есть во всех студиях. А на столе…

– Ух, ты-ы-ы!

Я даже дышать боюсь на нереально красивую, словно сошедшую с винтажной открытки, печатную машинку. Она идеальна, она так подходит этому чердаку и так волшебно смотрится в цветах заката, что я чувствую себя совершенно лишней в таких декорациях. Чтобы сделать идеальное фото, достаточно просто снимать стол и машинку, рядом с ними я буду смотреться чужеродно и глупо.

Но у Андрея на этот счет свое мнение.

– Одевайся, пока волосы не высохли.

Он отдает мне пакет, в котором я нахожу черный атласный пеньюар с отороченным кружевом вырезом.

– И какой у тебя сюжет? Проститутка пишет мемуары? – фыркаю я.

– Вообще-то это писательница. Но не буду отрицать… – Он окидывает меня взглядом, от которого бросает в жар. – Писательница свободных нравов.

Еще на столе стоит бокал с золотистой газированной жидкостью. По виду она напоминает вино, но я знаю, что в доме нет вина, зато есть бутылка газировки «Дюшес», которую я выпросила, когда болела.

– То есть писательница свободных нравов еще и бухает? Тебя заклюют моралисты.

– Это красиво. Ты ничего не понимаешь в искусстве, и это не удивительно.

– Почему?

– Ты же математик.

– И, по-твоему, я не понимаю в искусстве?! Я вообще-то книгу пишу!