Гостья из его снов - Кэрол Маринелли Страница 27

— Я полагаю, вас хотят видеть. — В дверном проеме возник Гарт, его слова прозвучали неприветливо.

— Я думал, что, может быть, она меня проклинает… — Он провел нетвердой рукой по подбородку, несколько раз вдохнул, чтобы успокоиться, и кивнул. — Я могу войти?

— Пока да. — Гарт поймал Итана за рукав, когда тот было направился в родильную палату, и сурово посмотрел на него. — Но если она попросит вас уйти — вы уйдете. — Итан кивнул, но Гарт продолжил: — И если я попрошу вас уйти — вы уйдете. Ей сейчас нельзя волноваться.

Итан чувствовал себя так ужасно, что почти согласился, но смирение он берег только для Мии. Все, что ему было нужно, — это ее общество. И за это он отчаянно сражался.

— Я уйду, только если Мия попросит. — Гарт собрался возразить, но Итан опередил его, пренебрежительно окинув взглядом его футболку и джинсы. — Разве на вас не должен быть халат или что-то в этом роде? И где ваша маска?

— Это естественный родильный дом, — резко ответил Гарт. — Наша методика — создать для женщин условия, максимально приближенные к домашним. Тем самым расходы на спецодежду и оборудование сводятся к минимуму.

— Боже мой! — присвистнул Итан. — И за такую ерунду я плачу? А если что-нибудь пойдет не так?

— Роды — естественный процесс.

У него не было времени на споры, только не сейчас, когда она звала его.

— Послушайте, Гарт, просто делайте свою работу! — рассердился Итан. — Вы ведь не забыли, что я плачу вам, и притом немало?

Итан остановился в дверях, всматриваясь в комнату. Несколько секунд ушло на то, чтобы глаза привыкли к полутьме. Вокруг раздавалось щебетание птиц, а его ноздри наполнил незнакомый аромат благовоний. Когда он вошел внутрь, две акушерки, продолжая массировать спину Мии, смерили его недобрым взглядом. Они убрали волосы с ее мокрого лба и успокаивали Мию так, как, Итан думал, должен был делать только он.

— Ей больно? — Итан перевел взгляд на врача, подошедшего сзади. Мия издала утробный стон, закатила глаза, зубы ее сжались.

— Она молодец, — произнес Гарт покровительственно.

Итан совсем не желал сейчас слушать сторонние оценки.

— Дайте ей что-нибудь… — попросил Итан, но ответила ему Мия.

— Я хочу, чтобы все прошло естественно, — простонала она.

— Естественно для садистов. — Он запустил руку в свою шевелюру, снова браня себя на чем свет стоит. Все, что он обещал сделать, все слова, что он хотел ей сказать, если только она позовет его, испарились у него из головы. Он никогда так не боялся и не переживал, как сейчас!

Все знали, что делать, у всех было свое место, кроме него.

— Тебе же больно!

— О, это не боль. — Их взгляды встретились. Ее затуманенный взор, казалось, говорил о том, через что он заставил ее пройти. — Это ничто по сравнению с той болью, что ты причинил мне.

— Я знаю.

Повисла мучительная пауза. Итан хотел, чтобы все ушли, оставили их одних, но никто никуда уходить не собирался.

— Прости меня, — наконец произнес он, понимая, как нелепо звучат эти слова. Он поклялся самому себе, что сделает все для того, чтобы заслужить ее прощение, как только все это закончится и они останутся вдвоем. Но у Мии были другие планы.

— Если я позволю тебе остаться, Итан, если я позволю тебе стать частью этого… — Она выпрямилась, боль отпустила ее до следующего раза. Кивнув акушерке, чтобы та опустила ее, Мия оправила огромную футболку, пытаясь удостовериться, что выглядит достойно. — Семь лет назад ты ушел от меня, даже не обернувшись, даже не дав…

— Я каждый день думал о тебе!

— Ты лжешь, — огрызнулась Мия.

— Нет… — Итан полез во внутренний карман пиджака, достал оттуда бумажник, открыл его и поднес к ее лицу. Он наблюдал за ней, пока она рассматривала фотографию. Там они были вместе, в ресторане, где встретились впервые, такие юные, счастливые и беззаботные. Слезы навернулись ей на глаза, когда она рассматривала лицо, увидеть которое мечтала все эти долгие годы. Лицо человека, повстречавшегося ей в один прекрасный миг, когда мир вокруг был так чудесен.

— Когда ты ее забрал?

— Когда уезжал в Сидней, — ответил он, немного удивленный ее реакцией. — С тех пор ты всегда у меня около сердца и в сердце, Мия.

— Тогда почему?.. — Она замолчала и согнулась в новом приступе боли.

Акушерки подошли, помогая ей справиться с очередной волной схваток. Итан едва сдержался, чтобы не выругаться вслух.

— Это что еще за чертовщина? — рассвирепел Итан, когда комнату наполнило надоедливое чириканье. Он подошел и выключил проигрыватель, единственную вещь в комнате, с которой знал, как обращаться.

— Это расслабляющие звуки леса. — Акушерка бросила на него негодующий взгляд.

— Скорее, это звуки пытки, — пробурчал Итан.

— Это помогает мне сконцентрироваться, — простонала Мия, но Итан покачал головой и подошел к ней. В его движениях было столько решимости, что даже акушерки отступили. Взяв ее за руки, он успокоил ее и не отпускал, пока боль не утихла.

— Сконцентрируйся на этом, — нежно сказал он, глядя прямо на нее, не двигаясь, даже не моргая.

И вдруг их стало только двое, остальной мир потерял свою осязаемость. Она слушала, как иногда его голос дает осечку, видела, как двигаются его губы.

— Ты была права, Мия. Я ждал, что ты докажешь мою правоту. Выжидал, что ты упадешь с пьедестала, на который я тебя поставил, и ты спрашиваешь, почему? Почему же я тебе не верил? Почему я думал, что любовь может быть такой простой? Потому что… — последовала пауза, и Мия увидела ужасающую пропасть отчаяния в его глазах. Она едва не протянула к нему руки, чтобы остановить, не дать ему шагнуть в эту пропасть отвратительной правды, но Мия должна была это услышать, чтобы понять. Возможно, произнести это признание было важнее самому Итану, чем ей, — … я не знал любви. Я никогда не любил, не испытывал этого чувства. Но я не переживал по этому поводу, не мог переживать о том, чего не знал. — Он говорил без жалости к себе. — А потом появилась ты, прекраснейшее, милейшее создание, которое я когда-либо видел в жизни. И ты вошла в мой мир и в мое сердце. Я будто бы всю жизнь потратил на то, чтобы дождаться тебя. Я не мог поверить, что все так просто, что все сложилось как нельзя лучше, что ты полюбила и счастлива.

Слезы катились по ее щекам. Это были гневные слезы. Но Мия гневалась не на поведение Итана, а на то, что ему пришлось пережить. На его одинокое детство, на его родителей и их мелочную любовь к деньгам. Но Мия была и горда за него, потому что он смог признать свои ошибки, смог открыть свое сердце, разделить с ней свою боль, невзирая на то, что в комнате они были не одни.

— Я должна была тебе рассказать раньше, но мы с Ричардом… — начала она, но боль не дала ей договорить. — Ты должен пустить меня к себе, Итан, должен прийти ко мне со своими чувствами и мыслями, поговорить со мной, прежде чем идти на поводу у собственных домыслов.