Венера - Джейн Фэйзер Страница 27

— О! — воскликнула Полли. То, что она может быть лично представлена королю Карлу II, смутило ее.

Николас тотчас понял причину ее замешательства.

— Я почти не волнуюсь за тебя, дорогая моя. Король весьма неравнодушен к женским чарам, тебе же красоты не занимать.

Полли покраснела.

«Неужели ей и в голову не приходит, сколь неотразимо она прекрасна?» — с удивлением думал Николас.

— А если у тебя есть хоть небольшой сценический талант, тебе и вовсе нечего бояться.

— Талант у меня есть, и отнюдь не небольшой», — без ложной скромности заявила Полли.

— Я в этом и не сомневаюсь, — заверил ее Николас. — Однако ты поступишь весьма осмотрительно, если скроешь обстоятельства своего рождения и воспитания. Ну, если, конечно, хочешь бывать при дворе.

— Но ведь не у всех же актрис благородное происхождение, — возразила Полли. — Я знаю об этом, потому что дочь мясника с Тауэр-стрит приняли в труппу герцога Йоркского.

— Если ты собираешься стать заурядной актрисой, играющей лишь незначительные роли, тогда твое происхождение никого не будет волновать, — живо заметил Николас. — Однако мне казалось, что ты хочешь стать

примой. А такие актрисы приближены к королевскому окружению.

— Может быть, мне стать таинственной незнакомкой? — задумчиво произнесла Полли. — С загадочным и весьма бурным прошлым. Годится это, как вы думаете?

Она отвернулась к камину, и на обнаженных плечах ее заиграли розовые блики.

Внезапно в дверь постучали.

— Одну минуту, — отозвался Николас, надевая рубашку. Девушке же сказал: — Думаю, это мистер Бенсон. Я выйду к нему и буду ждать тебя в гостиной.

Оставшись одна, Полли начала одеваться. Это не заняло у нее слишком много времени. Платье, чепец и передник — вот и весь незамысловатый наряд бывшей служанки. Аккуратно расчесав волосы, она вспомнила, что забыла заколки в гостиной, и ей поневоле пришлось удовольствоваться самой простой прической.

Сцена, которую она застала, выйдя в другую комнату, показалась ей несколько необычной. Николас, с мыльной пеной на щеках и подбородке, сидел у камина, обернутый большим полотенцем, в то время как худой, похожий на птицу человечек, предположительно мистер Бенсон, осторожно водил бритвой по его подбородку и щекам.

Захваченная зрелищем, Полли молча смотрела, как священнодействует этот маленький господин, муж пышнотелой и румяной миссис Бенсон.

— Вот и все, милорд, — почтительно сказал брадобрей, промокая лицо Николаса влажным полотенцем, и отступил на шаг в сторону, чтобы полюбоваться на свою работу. — Ну, теперь хоть ко двору, — добавил он, беря гребень и приводя в порядок длинные шелковистые локоны лорда.

Взяв со стола ломоть мягкого ячменного хлеба, щедро намазанного маслом, Полли продолжала наблюдать за происходящим.

«Если утренний туалет так замысловат и долог, неудивительно, что господа выходят к завтраку столь поздно», — думала она.

— Всегда рад услужить вашей милости! — произнес Бенсон, закончив свой труд. — Не мог бы я еще что-нибудь сделать для вас, милорд? Буду счастлив позаботиться о вашем туалете. Ведь из-за снежной бури до вашего дома теперь не добраться, не так ли?

— Вы правы. И я вовсе не прочь принять от вас помощь.

— Знаете, у меня найдется для вас бархатный камзол, если только ваша светлость соблаговолит его принять! — предложил мистер Бенсон и, сияя, заторопился выполнить свое обещание.

— Я думаю, вы сделали его самым счастливым человеком во всем Лондоне, — заметила Полли, беря с тарелки ломтик розовой свинины. — Вы и в самом деле разрешите ему одеть себя? Впрочем, почему бы и нет: ведь самому застегивать пуговицы — такое скучное занятие!

— Не разговаривай с набитым ртом, это дурной тон, — заметил Кинкейд, искусно уходя от ответа.

Наконец вернулся Бенсон. Облачив Николаса в бархатный камзол, он забрал с собой одежду лорда, чтобы вычистить ее и надраить до блеска пряжки.

— Неужели вы переодеваетесь каждый день? — с простодушным удивлением поинтересовалась Полли.

— Это вполне обычное дело, — ответил Николас, усаживаясь за стол. — И, пожалуйста, не ешь стоя! Это очень некрасиво.

Он налил эль в высокую кружку и взял с большого блюда ломтик копченой свинины.

— Никогда не думала, что надо переодеваться каждый день, — произнесла в раздумье Полли. — И что дурного в том, чтобы есть стоя, если у тебя нет времени присесть?

— Но ведь сейчас оно у тебя есть, так же будет и в дальнейшем. И ты тоже привыкнешь ежедневно менять белье и платье.

— Это не так-то просто, если у тебя всего лишь одна нижняя юбка и одна сорочка, — проговорила Полли, беря с тарелки анчоусы и маслины.

— Мы это живо исправим, как только погода прояснится, а до тех пор тебе придется потерпеть. Чтобы не терять времени зря, я буду учить тебя французским фразам, которые чаще всего употребляются в свете. Это не очень сложно.

— Зато очень скучно! — проворковала Полли, скорчив смешную рожицу. — Мы могли бы провести время куда более весело, вы не находите?

— Ну, разумеется, — согласился он, делая вид, что не понял, куда она клонит. — Если ты не хочешь больше, чтобы тебя представили мистеру Киллигрэ, тогда тебе действительно незачем утруждать себя столь нудным занятием.

Полли смущенно опустила глаза. Николас одержал верх над ней в этом маленьком шутливом диалоге, и в дальнейшем ей придется быть более изобретательной, чтобы вновь не потерпеть поражения.

Ник улыбнулся. Наблюдая за выражением ее лица, несложно было угадать, о чем она думала.

— Нехорошо так злорадствовать, милорд. Ведь я говорю искренне, без всяких словесных хитростей, — выпалила вдруг Полли и без церемоний уселась к нему на колени, все еще обиженно дуясь.

— Разве можно выражать так свое недовольство? — шутливо возмутился Николас, крепко держа ее за тонкие запястья. — Во всяком случае, в высшем обществе это не принято.

— Откуда мне знать, что принято там, а что нет! — заявила девушка.

— А ну, проси скорей пощады! — потребовал Ник, сжимая ее в своих объятиях и целуя в губы.

Полли ответила на поцелуй с такой страстностью, что у него голова пошла кругом. Легкое тело ее, гибкое, как лоза, податливо льнуло к нему.

— Мне кажется, я много искуснее вас, милорд, — прошептала Полли, кончиком языка касаясь его век.

— Без сомнения, любовь моя! — ответил он.

— Я очень быстро научилась всему, правда?

— О да, — подтвердил Николас, не в силах оторваться от нее.

Невольное заточение влюбленных длилось целых два дня. Однако с тех пор как снег прекратился, прошло уже десять часов. Входная дверь была распахнута настежь, и Полли бегала по саду с резвостью домашнего котенка, вырвавшегося случайно на свободу. Все вокруг: грязные улицы, канавы с нечистотами, пыльные мостовые — было покрыто слоем легкого белого снега.