Зеркало маркизы - Наталия Ломовская Страница 27

У Анны закружилась голова.

– Не может быть. Ничего такого я сказать не могла. Ты извини, но я вообще тебе не звонила. Ни разу.

– Еще как звонила! Да, кстати. Потом мне звонила твоя мама. Спрашивала, почему ты таким странным голосом отвечаешь по телефону. Как-то коротко и невнятно. Не заболела ли ты. Не связалась ли, часом, с нехорошей компанией. Твоя мама подразумевала наркотики, я так понимаю. Ну, я ее успокоила, как могла. Сказала, что ты вовсе не торчишь на игле, а просто зазналась выше меры и готовишь себя к грядущему богатству. Твоя мама, правда, все равно расстроилась. Уж не знаю почему.

– Не понимаю, – сдавленно прошептала Анна. Очевидно, в ее лице что-то изменилось, потому что Ленка села рядом и обхватила приятельницу за плечи.

– Погоди-погоди… Слушай, Анька, ты очень белая.

Ленкин голос доносился словно издалека.

– Давай-ка я тебе все же чаю…

Но Анна уже улетала в кроличью нору – вниз, вниз, вниз, по спирали, на сверхъестественной скорости.

…потому ли, что он пил холодную воду, или от волнения, губы у Марка оказались холодными и даже слегка дрожали. Может, это даже не было настоящим поцелуем, они просто стояли, прижавшись друг к другу губами, невинно и бездумно, как если бы взялись за руки…

* * *

Темно. Влажно. Знакомый резкий запах.

– Да очнись же ты. Ну, пожалуйста. Так нечестно, в конце концов. Это я, нежная филологическая барышня, должна – ах, и терять сознание. А ты как медик обязана приводить меня в чувство с помощью нюхательных солей и пощечин. Анька, ну хватит дурить. Давай уже, открывай глаза, а то правда получишь. Слушай, а можно я твою шубу примерю?

– Нельзя, – сказала Анна, не открывая глаз.

– Ага, сработало! – обрадовалась Ленка.

Анна села и сняла с лица влажное полотенце. Сердобольная Ленка даже не отжала его, и теперь у Анны размазалась косметика, и волосы повисли сосульками.

– Шуба эта не моя. А моей дышащей на ладан старушки. Не такая уж она и еле дышащая, как выясняется.

– Ты что же – думаешь, это старуха мне звонила? Что я – твой голос бы не узнала?

– Может, и не узнала бы. Она прекрасная актриса. Я даже не предполагала, что настолько прекрасная.

– А мама? Что, мама бы тоже не узнала твоего голоса?

– А с мамой она, как ты сама сказала, говорила коротко и невнятно…

– Твоя правда. Но… зачем ей это?

– Происходят странные вещи, – ответила Анна. – Я пока ничегошеньки не понимаю, но, кажется, вот-вот пойму.

Ленка все же надела шубу, покрутилась в ней перед зеркалом и вдруг как спохватится:

– Слушай, а какими судьбами, собственно, ты сюда попала? Она что, тебя выгнала?

– Да нет… Не она…

Слово за слово, Анна рассказала Ленке всю историю своих злоключений.

– Я все поняла, – кивнула соседка. Шубы она так и не сняла, сидела прямо в ней. Надо было видеть, как выглядела серебристая норка в ободранной кухне «хрущобы». – Вот меня все за дурочку считают, а я ведь далеко не она, дорогая моя.

– Никто тебя не считает дурочкой. И что же ты поняла?

– Вот этот мужик-то… Милан. Не иначе, он сам точил зубы на старушкино наследство. Скажет: ну, я рядом с ней, забочусь тут, и все такое. Она мне и оставит что-нибудь, не обидит. А тут ты являешься. Бабка от тебя без ума. И явно собирается сделать наследницей.

– Ленка, да ну тебя с твоими умозаключениями! Уцепилась за это наследство и твердишь одно, как попугай. Ну с чего бы Муза стала мне завещать что-то? У нее есть внучатая племянница. Та самая, которая меня на эту работу взяла. В поезде-то которую я встретила.

– Ой, ну я тебя умоляю. Ты сама сказала, что бабка ее не жалует. И она, видимо, бабку тоже. Иначе не искала бы ей нянек, а сама б рядом с ней сидела все дни и ночи напролет. В общем, ты мне не мешай развивать мысль. И вот Милан видит, как старуха к тебе привязалась. Она, кстати, тоже не промах. Оборвать тебе все связи, чтобы ты только возле нее сидела и никуда сунуться не могла… Так вот, он понимает, что денежки-то уплывают из рук. И решает тебя сплавить обратно. Причем, оцени его коварство, сплавить в дорогущей шубе, в камушках. Камушки-то настоящие?

– Самые настоящие, – вздохнула Анна.

– А сейчас, пока ты тут норовишь сползти в обморок, твой красавчик вернулся и докладывает старушке, что ты свалила по-тихому.

– Он не мой красавчик, – не к месту запротестовала Анна.

– Эге-ге. Ну-ка, в глаза мне смотри. У тебя с ним что-то было?

– Снимай шубу, – рассердилась Анна. – Смотри, ты уже на рукав вареньем капнула!

– Где? Вот черт. Ну ладно, ладно, снимаю. Когда еще удастся такое поносить. А ты не меняй тему разговора. Было, да?

– Было, – созналась Анна. – Один раз. И это тем более непонятно. Зачем ему ко мне так относиться?

– Ох, ты идеалистка, – сокрушенно вздохнула Ленка. – Зачем, зачем. И удовольствие получил, и от тебя избавился. Анька, ты совсем дурочка, да? У тебя это что, в первый раз?

Анна только усмехнулась.

– Какой первый раз, я тебя умоляю…

Нет-нет, она не станет, не станет вспоминать…

И все же было, ведь было еще что-то, какой-то неучтенный фактор… Анна не могла поверить в этот заговор, слишком уж все надуманно получалось, слишком очевидно, как в книжке. В ироническом детективе, который покупаешь, соблазнившись яркой обложкой, проглатываешь наспех по дороге на работу, да и забываешь через полчаса после того, как перевернул последнюю страницу.

Что-то было еще.

Но у Анны не оставалось сил думать об этом.

…волк побежал к своим братьям и стал кричать…

Ее предупреждали. Вернее, хотели о чем-то предупредить, но она не слушала. О чем шептали голоса, ползущие из стен? Что хотел поведать ей ночной холодок, неуловимая вибрация предметов, поддверный сквозняк?

Она беспокойно провела ночь в своем прежнем жилище. Сочувственное внимание Ленки постепенно стало раздражать. Легла, хотя спать не хотела, – только затем, чтобы соседка тоже легла и угомонилась наконец. Анне чего-то недоставало, но чего или кого? Не Милана же? Скорей уж требовательного голоска хрустального колокольчика Музы. Но тут было только громкое тиканье будильника, под которое Анна погружалась в прошлое.

Прошлое было как вода, как озеро, лесное озеро. На поверхности теплое, в глубине – ледяное. Со дна били ключи. Анна и Марк с наслаждением разулись и опустили ноги в воду. Анна не прочь была поплавать, но оказалась без купального костюма. Марк смеялся и уговаривал ее: он отвернется. Но Анна улыбалась и качала головой. Тогда он разделся сам. А Анна, хотя и отвернулась, все же подсматривала украдкой. У него такие широкие плечи, а позвонки перекатываются под смуглой кожей, как камешки. Вдруг она почувствовала, что краснеет, жар заливал ее лицо и шею. Если Марк сейчас обернется, то поймет, что Анна подглядывала. Но он не оборачивается, а кидается в воду, доплывает брассом до середины и только оттуда машет ей рукой. К тому моменту она уже успевает справиться с собой. И когда Марк выходит из воды (его потемневшие от воды волосы завились в кольца), Анна встречает его спокойной и приветливой улыбкой.