Штамп Гименея - Татьяна Веденская Страница 27

Потом нас поймала в сети ночь – взаимное притяжение, которому были безразличны все наши страхи и опасения. Инстинкт снова, в который раз победил. И нельзя сказать, чтобы я была против.

Борис смотрел на меня так, словно бы я была для него бесконечным звездным небом… Черт его знает, как это у него получалось, потому что когда он говорил со мной или дразнил, то его взгляд был отстраненным, даже каким-то равнодушным, но после нашего второго поцелуя и до самой бесконечности, пока не отлетела в небо ночь, он смотрел на меня так, словно видел в моих глазах неизвестные мне созвездия.

– Как ты? – спросил он позже чуть охрипшим голосом.

– Даже не знаю, – улыбнулась я, потому что чувства, охватившие меня, были настолько странными, что даже я сама не могла в них разобраться.

– Попробуй сказать, – попросил он.

Я села на кровати и стала смотреть в окно. Мне хотелось тоже вглядеться в звездное небо.

– Почему каждый раз, когда я вижу тебя, мне хочется броситься к тебе на шею и прижать голову к груди? Ты же самый бездушный, бесчувственный чурбан, которого мне только довелось встречать!

– Нормально. Такого отзыва я еще не слышал! – рассмеялся Борис и провел ладонью по моей спине, по линии позвоночника.

– Как можно объяснить, что после всего того, что ты мне тут наговорил, после всей этой твоей невыносимой прямоты я все равно не могу оторваться от тебя? Разве что тем, что я от природы глупа и бесполезна? Но я все равно уже боюсь, что ты снова забудешь меня и больше не позвонишь, – выпалила я и заплакала какими-то сладкими, умилительными и тихими слезами.

– Ш-ш-ш, – принялся баюкать меня Борис. – Я вряд ли пропаду. Можешь не волноваться.

– Не буду, – кивнула я и уснула в его объятиях.

Не знаю почему, но я уснула без задних ног, хотя собиралась всю ночь бодрствовать и следить, чтобы Борис никуда не сбежал. Однако сбежала сама. А утром мой телефон разорвал эфир, жестоко и немилосердно разбудив меня.

– Ты где шляешься? – заорала трубка голосом Славика. – Мы не можем без тебя начать съемки.

– А? Что? Я дома, – забормотала я, еще не сориентировавшись на местности.

– Что ты врешь! Я домой тебе уже звонил. Ты где там…

– Фу, какие выражения! – насупилась я, хотя Славик зрил как всегда прямо в корень.

– Немедленно приехала и исполнила служебный долг. А если тебе не хватает личной жизни, так ее нам всем не хватает, утешься, – отрезал командор и отключился.

Я оглянулась вокруг и окончательно стряхнула сон. Итак, я у Бориса. От этой мысли на моем лице появилась блуждающая улыбка. Ура! Я смогла! Не знаю, что из этого всего получится, но мне лично хорошо уже сейчас.

– Бори-ис! – осторожно позвала я его.

В ответ мне была тишина. Я встала и босиком, в совершенно голом виде приступила к поискам. Заглянула в ванную – никого. В туалет – странно, но тоже никого. В кухне – о, а в кухне тоже никого, но зато красивейший букет из каких-то больше полевых цветов (которые непонятно откуда взялись посреди зимы), бокал вина, тарелка с какой-то утренней едой типа сосисок с омлетом и записка. Ага! «Дорогая Нюта (надо же, так меня еще никто не звал. Непонятно, как из Наташи получается Нюта). Эти цветы тебе, так что бери, не стесняйся. Ты была прекрасна! (Господи, даже в письменном виде Борис лаконичен, отрывист и замкнут.) Но я вынужден упасть с небес на землю и уехать на работу. Будешь уходить – захлопни дверь». Конец цитаты.

Вот так-то. Девушки девушками, а про работу забывать нельзя. Ай-яй-яй, а я-то, негодяйка, про все на свете забыла. Надо же! Какая досада, никак я не выработаю в себе настоящую деловую хватку.

«Ты уже входишь в Останкино?» – внезапно высветился мобильник. Все ясно, SMS-ки придумали тоже исключительно для того, чтобы загнать меня на работу.

«Потому что если нет, то я тебя буду прилюдно бить батогами», – продолжил пугать меня телефон.

– А где ты их возьмешь? – вслух усмехнулась я.

«Батоги Гоша уже привез», – с телепатической скоростью ответила техника.

Я вздохнула, свернула Борисово письмо в трубочку и осторожно вынула из вазы цветы. Господи, как же приятно! Пусть даже это и простая вежливость с его стороны.

Но хватит предаваться мелодраматическим трепетаниям. Работать, работать и работать… Чтобы было много денежков.

Однако, как оказалось, работать после ночи, в процессе которой были израсходованы все гормоны радости (так бы сказал Борис, а я уже становлюсь на него похожа!), очень сложно. Практически невозможно.

– Что ты сделала? Что это? Тупизм. Ты корова! – орал на меня обычно спокойный Гоша. И был прав, ведь я влепила в сегодняшнюю викторину завтрашние ответы.

Ведущий, которому, как обычно, что в лоб, что по лбу, уверенно заявил в камеру, что основной характеристикой правления Ивана Грозного был неоспоримый либерализм, невиданный рост наук и общий подъем государства Российского, и поправить его уже было невозможно.

– Слава богу, что не прямой эфир. Где эти долбаные ответы?! – орал Славик, которого потрясли и обидели хохочущие игроки.

– Я не знаю, – лепетала я, потому что на самом деле знала. Они лежали у меня дома, я собиралась их переслать по электронной почте, но не успела, потому что была страшно занята. Предавалась любовным утехам.

– Чтоб через пять минут знала! – пригрозил мне Славик и ушел снимать сценки.

Я же была вынуждена заново придумывать ответы по периоду Кровавого Вани, потому что признаться в собственном легкомыслии и идиотизме никак не могла.

– Да что с тобой? – удивлялась Лера, глядя на весь тот бред, который исторгло мое невыспавшееся истомленное сознание. – А нет нормальных ответов?

– Нормальных нет. Может, перенести программу на завтра? – робко предложила я.

Лера странно на меня посмотрела, отрицательно помотала головой и понесла готовые карточки ведущему, стареющему ловеласу, который растерял свои амбиции в различных киношных и околокиношных кроватях. Ему теперь уже было все равно, чего читать.

– Сойдет, – махнул рукой Славик, когда досняли последнюю сцену опричников. – Что-то ты сегодня переела, наверное.

– Что? В каком смысле? – возмутилась я.

– В смысле, ты белены, что ль, объелась? – зло уточнил Славик и вышел, демонстративно громыхнув дверью.

Я же осталась стоять и хлопать ресницами, едва сдерживая слезы. Что-то я за последние сутки перевыполняю все нормы по рыданиям.

– За что он меня? Я же не специально! У меня обстоятельства, я ночь не спала, – всхлипывала я, сидя у Светы в ее уютной секретарской каморке.

– Я тебе давно говорю, что они злоупотребляют тобой! – горячо поддерживала меня Света. – Что это за работорговля!

– Вот именно, я что, обязана все делать сама? Мне больше всех надо? У меня, между прочим, больше всех обязанностей и меньше всех зарплата.