Чисто русское преступление - Алина Кускова Страница 27

Роскошная брюнетка не считала Василия навязчивым и охотно навязывалась ему сама.

Туровский вовремя вспомнил, что тем, кому не везет в любви, обязательно повезет в делах. Моментально перестроившись с одной волны на другую, а делать это он умел, как истинный профессионал, Туровский хмуро усмехнулся. Раз Барклай сидит в ресторане с очаровательной девушкой, то его точно нет в номере гостиницы, где хранится подозрительная пластиковая папка, в которую преспокойно могла поместиться украденная рукопись «Жития». Вряд ли Василий в ближайший час покинет восхитительную во всех отношениях девушку и вернется к себе. Нужно быть полным кретином, чтобы так поступить. Вот Туровский довел бы отношения с роковой брюнеткой до логического завершения!

А если они как раз именно это и собираются делать? И не где попало, а в номере Барклая?!

Тогда у Андрея слишком мало времени, чтобы рассиживать в ресторане!

Подошедший с провинциальной неторопливостью официант изобразил на лице глубокое разочарование в потере чаевых, услышав от Туровского, что тот уже уходит, так ничего и не заказав.

А лицо Барклая выразило полное изумление.

Он с дамой как раз вышел на танцпол после легкого флирта, отягощенного добротным ужином. И столкнулся с уходившим сыщиком. Тот растянул улыбку до ушей, стараясь ни чем не выказать полного разочарования, поздоровался, попрощался и ушел, не оглядываясь.

Барклай попытался что-то крикнуть ему вслед, но музыка заглушила слова, донеся до Туровского только смутное ощущение тревоги. Андрей еще раз напомнил себе, что нужно спешить, и пошел к своему автомобилю.

Через пять минут он уже стоял у номера Барклая и подбирал к замку отмычку.

Номер находился в полном порядке, он просто давил своей порядочностью и необыкновенной чистотой, обычно несвойственной маленьким провинциальным гостиницам. Шкаф нетронутой громадой возвышался на привычном месте, дизайнерские шмотки были аккуратно возвращены на вешалки, сорочки и носки любовно сложены в стопки. Большой стол стоял как незыблемый элемент гостиничного номера с подтверждающими его незыблемость окружающими стульями. Кресло манило уютом и снисходительно «подмигивало», мол, здесь все в порядке, а раньше-то, раньше-то...

Первым делом сыщик заглянул под кровать. Девственная чистота ослепляла даже в подкроватных сумерках. Ничегошеньки! С таким же печальным итогом он заглянул под матрас. Туровский принялся за шкаф, который сразу открыл. Он осторожно перерыл все содержимое, но пластиковая папка, увиденная им накануне, там отсутствовала. Смутно подозревая, что она скрывает чужую тайну, Туровский почувствовал охотничий интерес и полез по карманам пиджаков и фраков, не собираясь покидать номер Барклая с пустыми руками и без единой версии в голове. В некотором роде это была месть за роковую брюнетку. Но профессиональное чутье подсказывало сыщику, что месть не главное, что главное здесь – папка или документы, которые Барклай в целях конспирации мог разложить по разным местам.

Если в папке лежала украденная рукопись «Жития» и Василий успел от нее избавиться?!

Об этом думать не хотелось. Как и о том, что ничего интересного в карманах одежды сыщик не нашел. Он глубоко вздохнул и направился в ванную.

Отдельная каморка, громко именуемая ванной представляла собой удобства не во дворе. И душ, которым можно было воспользоваться в те нечастые моменты, когда горячую воду не отключали.

Многочисленные пузырьки и крема, стоящие на полочке перед зеркалом, говорили о хозяине как о педанте, относящемся к своей внешности слишком уж небезразлично. Впрочем, по Барклаю это было видно невооруженным взглядом. Насколько любил побаловать себя Туровский, но Василий и в этом случае был на недосягаемой высоте.

Разглядывать содержимое пузырьков сыщик не стал, он осмотрел помещение и остался недоволен. Ничего. В небольшом коридорчике, где ютилась кособокая тумбочка, тоже не было никаких улик или направляющих мысль Туровского в нужное русло предметов.

Андрей вернулся в комнату и постарался сосредоточиться.

Барклай, думал он, далеко не дурак. Если поставить себя на его место, то...

Куда бы Андрей Туровский положил важную улику? На самое видное место. Сыщик положил бы важную вещь, которую непременно хотел скрыть от посторонних глаз, на самое видное место. Набросил бы на нее пару листков в виде театральной программки или вчерашней газеты...

Вчерашняя газета лежала на большом столе.

Туровский принялся разбирать стопкой лежавшие под ней бумаги.

На листке отрывного блокнота красовался телефонный номер краеведческого музея, имя-отчество директора, дата и время. Судя по ней, запись была сделана почти за неделю до приезда Туровского. Зачем Барклай встречался с директором музея? Хотел что-то приобрести? «Житие»?

Еще там оказалась программка областного театра, расписание движения электропоездов по направлению к столице, через областной центр, между прочим. К чему Барклаю расписание электричек, если у него под боком, как и у Андрея, личный транспорт? Вот это было интересно. И еще один листок заинтересовал сыщика.

Текст был напечатан типографским шрифтом и являл собой воззвание.

* * *

«Господа!

Департамент герольдии Российского дворянского собрания искренне приветствует ваше благое начинание. Однако многих из вас на пути документального подтверждения своей родословной ждут трудности. Призываем запастись терпением, а главное, не обижаться на строгость правил приема в РДС и не отчаиваться. Сотрудники Департамента герольдии РДС всегда исходят из принципа доверия к посетителям, но это не избавляет нас от необходимости строго следовать принципам доказательности, заложенным нашими предшественниками – Департаментом герольдии Правительствующего Сената Российской империи. Следует помнить, что князь, граф, мелкопоместный дворянин или однодворец были равны перед законом и обязаны доказывать свое дворянское происхождение. Строго говоря, дворянином Российской империи имел право называть себя лишь тот, чей род был утвержден в этом достоинстве Правительствующим Сенатом и кто сам был внесен в Родословную книгу одной из губерний».

* * *

– Ваше благородие, господин Барклай, – прошептал Туровский, еще раз пробегая глазами листовку. – Зачем ему эта памятка?

Вариантов ответа было множество. Но напрашивался один-единственный.

Туровский поспешил ретироваться из номера Барклая, стараясь не оставлять следов пребывания, зашел к себе и повалился на кровать. Дело представлялось в ином аспекте, но фигурант оставался тот же, и месть здесь была совершенно ни при чем.

Архитектор Василий Барклай, вполне возможно, и архитектор. Но в городке его занимают вовсе не архитектурные проблемы! Они – прикрытие. На самом деле Василий Барклай пытается восстановить свое доброе имя, другими словами, он хочет стать дворянином. Ради этой цели им или его сообщниками было украдено «Житие» и родословная книга из областного музея.