Путевка в семейное гетто - Алина Кускова Страница 27

– Вот сволочи! – не выдержал Одинцов и полез в багажник за запаской.

– Я помогу! – Аня положила цветы в машину и подбежала к нему. Она понимала, что в какой-то мере виновата, что Одинцов решил остановиться не там, где нужно, и хотела искупить свою вину. Аня схватила ящик с инструментами и потянулась за запаской. – Я умею, помогала отцу.

– Еще чего, – возмутился Одинцов, подтягивая колесо к себе, – я не собираюсь сам его ставить. Сейчас вызову техпомощь, ждать ее и ждать, пока она доберется по этим пробкам.

– Тогда вызовете и химчистку, – Аня показала на черное пятно, оставшееся на его подчеркнуто демократичной английской майке-поло. – Хотя я могу отстирать без проблем. Я умею. Нужно не замачивать сразу в горячей воде, а начать с теплой…

– Помогала маме, – догадался тот. – Так и сделаете, когда мы вернемся, – согласился Одинцов, уложил запаску, на которую больше не претендовала Аня, обратно и полез в салон за мобильным телефоном. – Оп-ля! Вот сволочи! Стащили борсетку!

Аня кинулась искать свою сумочку, но той в машине не оказалось. Их ограбили самым простым и всем известным способом, и все из-за того, что Дмитрий отправился покупать ей цветы!

– Я не поеду в ресторан, – заявила Аня Одинцову. Ей теперь нечем было платить. Все деньги лежали в кошельке, а кошелек, естественно, хранился в украденной сумочке.

– Никаких возражений! – раскипятился Одинцов. – Сейчас доедем до первого отделения милиции, напишем заявление и отправимся совершать задуманное. Нам же нужно, несмотря ни на что, поесть?

– Если только поесть, – согласилась с ним Аня, – то это можно сделать в любой кафешке.

– Возле которой у меня уведут автомобиль, – добавил огорченный Одинцов, пнув порезанное колесо своей машины. – Дорогой агрегат, понимаете ли. Можно сказать, работал на него всю жизнь. – Он вышел на тротуар и поинтересовался у прохожего, где находится ближайшее отделение милиции. Пока прохожий пытался объяснить, как туда доехать на автомобиле, сотрудники милиции сами появились на месте дорожно-транспортного происшествия. В стоявшую на обочине иномарку Одинцова на полном ходу врезалась старенькая «Ока». За ее рулем сидел не совсем трезвый водитель, плохо соображающий, куда он едет. Заслуженный пенсионер Зайцев с утра отметил рождение внучки и отправился делиться радостной новостью с лучшим другом. Но доехать до него Зайцеву было не суждено. Спиртное сделало свое черное дело – в глазах неожиданно стало двоиться, и ситуация на дороге показалась пенсионеру весьма критической. Он решил остановиться, чтобы немного передохнуть, и сделал это, нырнув между двух иномарок, стоявших на обочине. Но не рассчитал.

Пока Одинцов оглядывал помятый зад своего дорогущего агрегата, Зайцев кончал жизнь самоубийством. Он выскочил на проезжую часть и с криком «Все равно не расплачусь!» стал кидаться под другие автомобили. Аня перепугалась за пенсионера, выскочила за ним следом и принялась его оттаскивать на обочину. Прохожий, перепутав все на свете, застыл с пальцем, указующим на небесную канцелярию, словно говоря этим жестом, что все земное бренно, в том числе и незадачливый владелец «Оки». Но жизнь мученика удалось сохранить после того, как следом за Аней на проезжую часть выскочил Одинцов. Вместе они затащили пенсионера обратно к цветочному ларьку, из окон которого высунулись обе продавщицы. Одинцов запихнул Зайцева внутрь павильона, строго наказав продавщицам не выпускать того до его личных указаний, и принялся дожидаться представителей Госавтоинспекции. Они явились и сразу же потребовали документы, которых у Одинцова не оказалось. Хитро прищурившись, худощавый инспектор говорил другому, потолще:

– Все ясно. Иномарка сдавала задним ходом и наехала на этот спичечный коробок. Бедный мужик, – он указал на «Оку», – ему ее теперь не восстановить.

– Позвольте, – заявила Аня, – я как свидетель наблюдала совершенно обратное!

– Ваши документы, – ласково потребовал худой инспектор. – Или и у вас их украли?

– Да, – воскликнул Одинцов, – нас обчистили обоих! – И с удовлетворением отметил, что теперь у него с этой девицей есть нечто общее, связующее звено, и им есть о чем поговорить, кроме погоды.

Инспекторы криво улыбнулись друг другу и принялись за оформление протокола. Продавщицы магазина, видя, какой оборот приняло дело, выпустили Зайцева на волю. Тот кинулся на переднее стекло своего автомобильчика, распластался по нему и зарыдал. Толстый госинспектор следом за ним вытер на своем лице одинокую слезу.

– Всю жизнь на тебя копил, – страдал Зайцев по убитому другу, – копеечка к копеечке складывал, – причитал он вдохновенно, – лелеял тебя и берег. Что я без тебя стану делать?!

– Дома сидеть, – заметила Аня, которой было не жалко пенсионера, сломавшего ей судьбу, а кто знает, возможно, и всю оставшуюся жизнь.

– О неблагодарные люди! Нет у вас совести, – причитал дальше пенсионер.

– Это мы-то неблагодарные, – взвился Одинцов, – это у нас нет совести!

– У них нет документов, – подтвердил худой инспектор, – а насчет совести мы не проверяли. Кстати, – он повернулся к Одинцову, – а чем вы докажете, что не угнали эту иномарку?!

Зайцев вошел в раж и принялся бить лбом по и так уже треснутому переднему стеклу «Оки».

– Угнали, к примеру, вот у этого гражданина?!

– Да! – заявил гражданин с красным лбом, мгновенно, несмотря на нетрезвое состояние, оценив обстановку. – Они угнали ее у меня! Увели из-под самого носа, а подсунули вот это дерьмо! Всю жизнь на нее копил, копеечка к копеечке!

– Бред какой-то, – возмутился Одинцов. – Да вы хоть знаете, сколько она стоит?

– Оттого и странно, – заметил худой инспектор, – видеть за рулем этого автомобиля гражданина в таком виде, – он кивнул на майку Одинцова, на которой отпечаталась запаска, – с такой сногсшибательной девицей, – он указал на Аню. Та обернулась, подумав, что инспектор имеет в виду совсем другую сногсшибательную девицу, но никого сзади себя не обнаружила. – И без документов! А?! О чем это говорит?

– О чем? – вяло поинтересовался Одинцов, понимая, что спорить в такой ситуации бесполезно.

– О том, что вы угнали эту иномарку для того, чтобы покатать девушку, и случайно попали в дорожно-транспортное происшествие.

– Все верно, – согласился Одинцов, – за тем исключением, что машину я не угонял.

– Угонял! – возопил Зайцев, отрывая голову от стекла. – Граждане милиция, разберитесь, он угнал мою машину!

– Разберемся, – пообещал ему толстый инспектор и добавил: – Ваши документики, пожалуйста.

– А! Не верят! – разочаровался Зайцев и принялся с удвоенной энергией добивать лбом стекло.

Разбирательство затягивалось. Инспекторы, судя по всему, находясь на службе, никуда не спешили. Они мирно составляли протокол места происшествия, а Одинцов ходил рядом с ними и всякий раз, когда они к нему обращались, предупреждал, что протокол не подпишет. Пенсионер Зайцев поддерживал версию, что иномарка, сдавая задним ходом, врезалась в его автомобильчик. Он перестал колотить стекло и перешел на добивание приборной панели, рассчитывая тем самым увеличить сумму ущерба, приплюсовав к ней моральный урон. Для чего он еще пару раз театрально падал на капот и кричал про накопленные копеечки.