Созданы друг для друга  - Лорен Моррилл Страница 26

Я, если цитировать Сару, «в восторге» от поездки в Стратфорд-на-Эйвоне, и не только потому, что это родной город Шекспира: там мои родители купили свадебные кольца, и я решительно настроена зайти в ту самую антикварную лавку.

– Да, партнер, – отвечает Джейсон и с энтузиазмом ударяет кулаком по столу. – Мы с тобой партнеры, и как партнеры в подтверждение нашей крепкой дружбы мы поедем в этот Стратфорд-на-Эйвоне. Вместе.

– Ну или потому, что этого требуют правила, – говорит Сара своим любимым противным тоном. Потом нервно поправляет коричневую сумку из мягкой кожи на плече, разворачивается и уходит обратно к Иви.

– Так, – говорю я, когда Джейсон вновь переключает внимание на меня. – Давай-ка кое-что проясним. Я давно ждала этой поездки, и вовсе не из-за какой-то там школьной тусовки, или как вы там это называете. Так что там наши пути разойдутся. Мы с печенью не заинтересованы в повторении той вечеринки. Ты, пожалуйста, иди тусуйся, а я спокойно буду наслаждаться культурой.

Джейсон ухмыляется:

– Мы с тобой по-разному относимся к культуре, зубрила.

– Мы с тобой вообще ко всему по-разному относимся, – отвечаю я.

– Кстати о культуре…

Джейсон наклоняется через стол и хватает с моей тарелки спелую клубничку. Я специально оставила ее напоследок, чтобы собрать всю сахарную пудру, оставшуюся после вафель, и теперь мне очень хочется вернуть ягоду обратно.

– Ты ведь не забыла о нашем маленьком соглашении, да?

– Да напишу я твои дурацкие эссе, – резко бросаю я, но тут же осекаюсь и продолжаю уже спокойнее: – Если только и ты будешь соблюдать условия договора.

– Сделка заключена, – говорит Джейсон и протягивает руку. Я закатываю глаза, но пожимаю ее.

– Сделка с дьяволом, – ворчу я. Надеюсь, я продала не слишком большой кусок своей души.

– Так, внимание! – слышится голос миссис Теннисон с другого конца зала. – Автобус приехал! Заканчиваем завтрак!

Я встаю и направляюсь к выходу, не дожидаясь Джейсона. Надеюсь лишь, что мои сегодняшние приключения не будут настолько насыщены приключениями, как вчерашние.

* * *

– Да он огромный!

– Так она и сказала!

Весь автобус сально хихикает, когда мы проезжаем Биг-Бен. Я хочу закатить глаза, но боюсь, что если буду закатывать их на каждую глупость одноклассников, то скоро мои зрачки так и застрянут в этом положении. А шуточки про пенис уж точно не стоят того, чтобы получить травму.

Когда мы подъезжаем к Тауэру, от приятных предвкушений на день уже не остается и следа. Назовите меня циником, но раз уж все время, что мы были на экскурсии в Биг-Бене, Джейсон рассуждал лишь о том, насколько довольна должна быть миссис Бен, то, подозреваю, и во время осмотра сокровищницы он не удержится от своих очаровательных комментариев. Но, войдя в Тауэр, Джейсон замолкает. Не шутит, не смеется, не фыркает, не просит дать ему пять. Он спокойно следует за группой, слушает экскурсовода и даже (такое вообще возможно?) читает таблички с историческими справками.

После казарм Ватерлоо, где хранятся королевские драгоценности, миссис Теннисон велит всем найти своего партнера и обсудить с ним то, что мы видели.

– Имейте в виду, это идеальный материал для ваших вечерних эссе, – говорит она, и ее глаза загораются при упоминании домашней работы. – Не просто обсуждайте. Анализируйте! Тогда вечером вы легко справитесь с сочинением.

Я нахожу Джейсона в углу, там он рассматривает глянцевую брошюру, которую нам вручили гиды при входе. Я не жду от него хоть какого-нибудь глубокого анализа. В конце концов, это я буду писать за него эссе.

– Ну ничего себе, а? – произносит Джейсон, размахивая передо мной брошюрой. – Ты ведь знаешь, что они тут пытали людей, да? Так странно, что все знают это место в основном из-за побрякушек.

Я смотрю на него во все глаза. А он продолжает монолог о непосредственном соседстве королевских регалий с местом содержания политических заключенных. И действительно использует выражение «непосредственное соседство». Я даже не так удивилась бы, если бы он надел шляпу из фруктов и принялся плясать канкан посреди Вестминстерского аббатства.

– А ведь многие заключенные даже не представляли реальной угрозы, понимаешь? То есть, конечно, Гай Фокс действительно пытался взорвать парламент и все такое, но они куда сильнее боялись того, что этот Фокс говорил, – вещает Джейсон. Я судорожно вспоминаю все, что слышала о Гае Фоксе на уроках истории Европы. – Эй, а ты посещала тот курс тренера Хадсона о политическом протесте?

– Еще нет, – отвечаю я. – Надеялась, что мне удастся попасть к нему в следующем семестре.

«Тренер» Хадсон вообще-то «тренирует» школьную команду по дебатам, но уважают его не меньше, чем тренера футбольной команды. Если не больше. И мне до смерти хочется попасть к нему на занятия.

– Ох, слушай, ты просто обязана к нему попасть, – оживляется Джейсон. – Тебе точно понравится.

Я недоуменно моргаю: Джейсон Липпинкотт советует мне занятия? Да скорее я предложу Иви урок по макияжу. К счастью, в это мгновение наш гид подает нам сигнал, чтобы мы двигались дальше, и мне не приходится придумывать ответ.

Мы двигаемся с экскурсией, и я пытаюсь взглянуть на это место глазами Джейсона, но стоит нам пройти мимо очередного темного угла, как у меня на затылке волосы встают дыбом. Мне чудятся невидимые руки, которые утаскивают меня в тюремную клетку, где я буду обречена до конца дней своих спать на куче гнилого сена, а вокруг будут шнырять грязные крысы. А экскурсовод продолжает рассказывать, что тут живут призраки людей, которых здесь обезглавили. Я боюсь представить себе, как выглядят их тела, блуждающие по коридорам. Почему-то мне кажется, что здешние духи будут не такими дружелюбными, как в «Гарри Поттере». Я стараюсь не прислоняться к холодным и влажным каменным стенам – вдруг на них поджидают туберкулез или бубонная чума? – и на автомате вытаскиваю из сумки бутылочку санитайзера.

– Можешь себе представить, что прямо вот здесь держали людей? И ведь некоторых – ни за что, – говорит Джейсон. Он опирается на одну из туберкулезных стен, и я поеживаюсь.

– Ну по крайней мере часть из них это заслужила, – отвечаю я. У меня нет абсолютной уверенности в своих словах, но я не могу молчать всю экскурсию, ни разу не возразив Джейсону. Я прокашливаюсь и пытаюсь аргументировать свою позицию, как на занятиях тренера Хадсона: – Наивно и несправедливо судить об исторических событиях по современным стандартам. Тогда жили иначе. Тогда думали иначе. И люди, безусловно, должны нести наказание за нарушение правил, если правила эти справедливы.

– А кто решает, справедливы правила или нет? – спрашивает Джейсон.

– Общество, – отвечаю я спокойно.

Джейсон удивленно поднимает брови и открывает рот, чтобы ответить, но потом закрывает обратно. Я чувствую сладкий вкус победы. Неужели я выиграла на этот раз?