Мелодия сердца - Барбара Картленд Страница 26

"Мама, конечно, любит его не так, как папу, — думала Илука, — но все-таки, несомненно, любит. И может быть, я когда-нибудь почувствую то же самое к мужчине, и тогда я смогу выйти за него замуж».

Илука хотела такой же любви, какая была у ее отца с матерью. И ей казалось, что-то похожее она испытывает к графу Лэвенхэму.

Прошлой ночью, снова лежа без сна, она думала: а что случилось бы, если бы она осталась еще на одну ночь в Лэвенхэме?

Его поцелуй был прекрасен, при одном воспоминании ее губы начинали дрожать. Такая сладость, нега, истома…

И вдруг Илуку осенило: Боже мой, а ведь граф пришел к ней в комнату вовсе не для того, чтобы спасти от лорда Марлоу!

Ох, какая она глупая! Надо же, как само собой разумеющееся восприняла его появление через общую дверь между их комнатами. Она, видите ли, решила, что граф услышал крики и поспешил на помощь. Ангел-хранитель да и только!

Ей вспомнилось: она умоляет его спасти от притязаний лорда Марлоу, а он изумленно смотрит на стул и кресло возле двери, и в его глазах полное недоумение: зачем?

А если граф пришел к ней не для того, чтобы помочь? Зачем же он мог прийти?

Илука была очень невинна и неопытна, а граф казался ей воплощением благородства. Куда ей было догадаться об истинной причине перемены комнаты на ту ночь, появления его светлости в халате… Да он же собирался заняться с ней любовью!

Такое, возможно, может произойти между джентльменами и актрисами типа мадам Вестрис, но предлагать подобное леди!.. Это не просто нескромно или неприлично — отвратительно! «Он считал меня актрисой и допускал, что я соглашусь», — оправдывала Лэвенхэма Илука.

Но это не помешало ей почувствовать себя совершенно несчастной. И не только из-за расставания с графом, но и потому, что он, оказывается, вовсе не воспринимал ее как леди, которая заслуживает уважения и поклонения. Он видел в ней актрису, доступную женщину, и считал, что с ней себе многое можно позволить. Одним словом, он думал о ней так же, как лорд Марлоу.

Открытие это причинило ей большую боль, чем она ощущала прежде.

Но обвинять, кроме себя, было некого. Она сама согласилась на предложение мистера Арчера поехать с ним и развлекать графа и его друзей.

Теперь, когда она поняла истинную суть происшедшего, оставалось лишь молиться, чтобы мать никогда не узнала о случившемся.

«Мама не только придет в ужас, — подумала Илука, — она будет искренне уязвлена и поражена моим поведением".

— Вы настоящая красавица, мисс! — воскликнула горничная, помогавшая ей одеваться.

Илука в последний раз, перед тем как спуститься вниз, взглянула на себя в зеркало.

— Спасибо, — сказала она.

На голове у нее колыхались три страусовых пера, очень украшавших ее прическу.

В битве при Креси в 1546 году Черный Принц получил звание рыцаря и страусовые перья в награду, с тех пор они украшают личную печать принца Уэльского.

А юные девушки, которых представляют монарху, не появляются без этого украшения перед его взором.

— Красивее вас никого на балу не будет, мисс, я уверена, — продолжала горничная.

Илука благодарно улыбнулась и подумала: есть на свете один мужчина, который никогда не будет поклоняться ни ее красоте, ни уму. Она вздохнула: ах, как бы ей хотелось, чтобы ему нравилось в ней все, и характер тоже.

«Забудь его, забудь его, забудь его», — в такт шагам, спускаясь по лестнице, твердила она себе.

Они ехали в Букингемский дворец в красивой карете сэра Джеймса, и Илуке казалось — колеса повторяют те же самые слова.

Педи Армстронг выглядела очень мило в платье розовато-лилового цвета, с диадемой из аметистов и бриллиантов, в ожерелье из таких же камней. Она держала букет лиловых орхидей, преподнесенный ей сэром Джеймсом, а Илука — букетик полураспустившихся белых роз.

И ей вспомнились розочки, которые она прикрепила на запястья, танцуя в Лэвенхэме.

"Ты похожа на Персефону, спускающуюся в царство теней», — сказал ей тогда мистер Арчер.

«Теперь, — со вздохом подумала девушка, — он сам спустился в царство теней и пребудет в нем вечно».

Она подняла глаза и, упрекнув себя в неблагодарности, улыбнулась отчиму, сидевшему напротив.

— Я знаю только одно, — сказал он жене, — что буду единственным мужчиной, который появится при дворе в обществе двух таких красавиц.

—Подожди, дорогой, надо осмотреться. Боюсь, мы с Илукой померкнем перед какой-нибудь красавицей, с которой ты был знаком до нашей женитьбы.

— С той минуты, как мы вместе, я вообще не смотрю на других женщин.

А Илука думала в это время, что актриса из «Друри-Лэйн», интересующая графа, возможно, не красивее ее, но талантливее.

"Наверняка он смотрит ее выступления каждый вечер и скоро из его памяти сотрется мой любительский танец…»

Перед въездом во двор Букингемского дворца пришлось подождать — выстроилась очередь из дюжины экипажей.

Она двигалась медленно, но в конце концов напудренный лакей открыл дверцу, и леди Армстронг вышла из кареты.

Илука последовала за матерью, они отдали слугам накидки и поднялись вверх по широкой лестнице, покрытой красным ковром, в тронный зал, где король и королева устраивали прием.

Вдоль лестницы стояли лейб-гвардейцы. Илука подумала, что интересно посмотреть на королеву Аделаиду, которая вышла замуж за короля, бывшего намного старше ее.

Гости всегда сплетничали о нейна приемах у матери, одни считали ее приятной маленькой женщиной, Другие, критически настроенные, называли ее скучной серенькой мышкой.

Люди любят перемывать косточки королевской семье. Вот и сейчас сэр Джеймс тихо сказан жене:

— Я думаю, ты слышана, эта гнусная королева Кентская запретила принцессе Виктории посещать королевские приемы.

— Неужели? — воскликнула леди Армстронг. — Как печально. Ведь ей известно, как обожает король свою племянницу.

Они шли очень медленно, пока наконец не оказались возле тронного зала, и Илука увидела в самом его конце королеву, сверкающую драгоценностями. Действительно, маленькая мышка на фоне статного немолодого мужа.

Король оказался почти лысый, с редкими остатками седых волос. Он улыбался каждому, кого представляли, и Илуке показалось, что рассказы о его простоте и доброте похожи на правду.

К ним подошел друг сэра Джеймса, и Илука услышала:

— Должен признаться, эти официальные приемы — такая скука, при , короле Георге было куда веселее.

Сэр Джеймс рассмеялся:

— Зато сейчас ты вынужден вести себя лучше, Артур.

— Да, но вечера при дворе просто невыносимы. Король дремлет, королева вышивает, а мы все, предполагается, должны обсуждать политику.