Время черной луны - Татьяна Корсакова Страница 26

Как только тинейджеры сообщили барабанщице о своем желании, та поступила неадекватно (можно подумать, до того она себя по-другому вела): отшвырнула чурбан, вскинула руки к небу и принялась вращаться вокруг своей оси. Как образно написал один из свидетелей – кружилась, как чертова юла. Ему, свидетелю, даже с перепугу показалось, что девица не касается ногами земли. Хотя это он кокетничает – не с перепугу, а с перепою, а может, и после таблеточки экстази. Два других свидетеля ничего подобного не заметили, наверное, были потрезвее товарища, и решили проявить настойчивость. «Не каждый же день можно встретить такое чудо в перьях» – это уже комментарий второго вьюноши.

Девушка и в самом деле выглядела весьма экстравагантно, из одежды на ней была только безразмерная ночная сорочка, которая, надо думать, оставляла неокрепшим юношеским душам большой простор для фантазии. Можно даже предположить, что встреча в ночи с тремя не слишком трезвыми подростками обернулась бы для барышни немалыми проблемами, да вот только барышня оказалась не промах. Тинейджеры в один голос утверждали, что подступиться к ней оказалось довольно сложно, потому что воздух вокруг, несмотря на только что прошедший дождь, был плотный, горячий и… трескучий. Что означает «трескучий», никто из пацанов толком объяснить не сумел, но все трое сходились во мнении, что «герла, ясен пень, ненормальная, наверное, какая-то сатанистка». На мысли о нечистом подростков навело не только странное поведение девушки, но и куда более очевидные факты: «Когда Леха хотел эту придурочную за руку схватить, она перестала крутиться и так на нас зыркнула, что я аж протрезвел. У нее глазюки светились красным, как у оборотня. Честно слово! А потом она к нам руки протянула и что-то сказала. Только мы не разобрали что, убежали».

Вот ведь какое нынче поколение-next, сразу видно, что взращено на пиве, наркоте и американских ужастиках: воздух у них потрескивает, глазюки красным огнем горят, ноги до земли не достают. И этот галлюцинаторный бред нынче называется свидетельскими показаниями…

«…а когда на приличное расстояние отбежали, то увидели, что позади пожар. Горело что-то очень ярко, синим пламенем, но быстро погасло».

О как! Синим пламенем горело! Видать, воспламенилось от красных глаз…

Монгол прочел свидетельские показания раз, потом еще раз и только потом в изумлении воззрился на следователя Горейко.

– Это что, сочинение на тему «Как я провел выходные»?

В глазах следователя мелькнула досада, франтовские усики возмущенно встопорщились, а лоб и щеки пошли красными пятнами. Реакция его была столь неожиданной, что Монгол невольно заподозрил Горейко в авторстве сего «шедевра».

– Напрасно вы иронизируете, господин Сиротин.

– Да как же мне не иронизировать, товарищ следователь, когда вместо свидетельских показаний вы даете мне прочесть детские страшилки в духе Гарри Поттера! Светящиеся глаза, синее пламя, трескучий воздух… Пацаны пива перебрали или обдолбались, вот и несут всякую ахинею. Разве ж это показания?!

– Так ведь и вы, господин Сиротин, на момент встречи с подозреваемой были не особенно трезвы, – хмыкнул следователь.

– Так при мне она очами не светила и по воздуху не летала!

– Да, она всего лишь восстала из мертвых… – Горейко зло захлопнул папку с материалами дела.

Надо же как его проняло! Того и гляди поверит в оживших мертвецов, ведьм и прочую нечисть. А с виду такой прагматичный, верящий только в букву закона.

– Не факт, что восстала. Вполне вероятно, что тот товарищ, который констатировал смерть, малость ошибся. Бывает же такое? – Монгол внимательно посмотрел на следователя, а потом сам себе же и ответил: – Бывает! Дисциплина на рабочем месте нынче ой как хромает, пораспускались все, живого человека от мертвого отличить не могут. Но это всего-навсего профессиональная небрежность. Я ее, конечно, не оправдываю, но хотя бы в состоянии понять. А вот утверждение перебравших пивка недорослей о летающих тетках и столбах пламени, вы уж меня извините, товарищ следователь, принять на веру ну никак не могу.

– О том, что подозреваемая летала, утверждал всего лишь один из свидетелей, – Горейко нервно побарабанил пальцами по закрытой папке, – и, понятное дело, доверять его словам у меня нет никаких оснований, но вот с синим пламенем все сложнее. Ходил я в тот парк, и знаете что?! – В его голосе послышались торжествующие нотки. – Не соврали мальчишки, было синее пламя, да еще какое! Свидетелей тому нашлось еще человек десять. Об этом странном феномене даже в утренних городских новостях сообщали, но вы, господин Сиротин, утренние новости, к сожалению, видеть не могли по причине своего бесчувственного на тот момент состояния. – Следователь обмахнулся папкой с материалами дела, плеснул себе воды из граненого кувшина, залпом выпил и уставился на Монгола.

«По причине своего бесчувственного на тот момент состояния» – ишь, как кучеряво выражается. Ну, был он в этом самом состоянии! Так даже если бы и не был, ничего бы не изменилось – утренние новости он отродясь не смотрел.

– И что там, в новостях? – спросил Монгол.

– Да так, на первый взгляд ничего особенного – сгорела старая липа. Та самая, на которой, по словам свидетелей, сидела подозреваемая.

Действительно, ничего особенного. Сгорело дерево и сгорело. Может, его сами же тинейджеры и подожгли, забавы ради. Неокрепшие умы, скверное воспитание, алкоголь, опять же…

– А на второй взгляд? – это он спросил уже не из любопытства, а исключительно из вежливости. Видно же, что следователю Горейко не терпится поде-литься информацией.

– А на второй взгляд все не так однозначно, как кажется на первый. – Вот, блин, умер в следователе Горейко выдающийся оратор. Цицерона бы запросто за пояс заткнул своим красноречием. – Липа не просто сгорела, а дотла.

– Дотла – значит, полностью? – на всякий случай уточнил Монгол.

– Полностью, – Горейко кивнул. – Пепел есть, дерева нету.

– Бывает. Что ж в этом такого удивительного?

– А кроме липы, выгорела еще и земля.

– Нормальное явление: дерево горит, чего ж траве-то не погореть?

– Я не говорил «трава». – Горейко загадочно пошевелил белесыми бровками. – Я сказал, «земля». Почва, заметьте, сырая после достаточно сильного дождя, прогорела вглубь сантиметров на пять.

– Как? – От удивления Монгол даже забыл о своей неприязни к следователю. Интересно же, в самом деле, как сырая земля могла сгореть дотла.

– А вот так! Я сам там был, видел все собственными глазами – идеально ровный круг выжженной земли.

– Идеально ровный?..

– Семь метров в диаметре, я специально замерял. И граница поразительно четкая: вот травка зеленеет, а вот мертвая земля и оплавившиеся камни. Ну, что скажете, господин Сиротин?

– А что я должен сказать? Вы ждете от меня объяснения, почему сырая земля полыхала, как бумага? Так я не знаю. Может быть, ее облили чем-нибудь горючим вроде бензина?