Парижские соблазны - Барбара Картленд Страница 26

– Да, конечно, – согласилась Гардения, бросая взгляд на открытие стеклянные двери, ведущие на широкий балкон, который тянулся вдоль всего дома.

Они вышли на воздух. Дул слабый ветерок, лорд Харткорт подставил ему разгоряченное лицо.

– Так-то лучше, – произнес он. – У французов в домах всегда очень жарко.

– Но тетя Лили англичанка, – запротестовала Гардения.

– Ах да! – воскликнул лорд Харткорт. – Боюсь, я забываю об этом и всегда считаю ее француженкой, потому что у нее французский титул.

– Понимаю, – сказала Гардения.

Она положила руки в перчатках на перила и, подавшись слегка вперед, смотрела в сад. Ветер слегка шевелил листья деревьев, за которыми виднелись огни города.

– Ну как, вам здесь нравится? – поинтересовался лорд Харткорт.

– Мне очень интересно, здесь все по-другому, не такое, как я ожидала, – искренне ответила Гардения.

– Вы и сами выглядите по-другому, – заметил лорд Харткорт, облокачиваясь на перила и глядя на ее профиль. – Дело, наверное, в вашем платье. Оно очень не похоже на то, в котором вы приехали.

– Тетя Лили была так добра, что повезла меня к Ворту, – объяснила ему Гардения.

– Да, я слышал об этом, – проговорил лорд Харткорт.

– Удивительно, он сшил его всего за сутки! – продолжала Гардения. – С трудом верится, правда?

– Вы, возможно, понравились ему, – предположил лорд Харткорт. – Говорят, месье Ворт готов спешить только ради тех, кто ему понравился и кто, по его мнению, сделает честь его творению.

Гардения с улыбкой посмотрела на него.

– А я делаю ему честь? – спросила она.

Эти слова сопровождались легким кокетством. Наблюдая за дамами во время обеда, она почувствовала, что ее чопорность и серьезность совершенно не соответствуют царившей на приеме атмосфере.

– Вы очаровательны, – ответил лорд Харткорт. – Вы будете любезны с господином Каннингэмом?

Гардения, ожидавшая от него совсем не таких слов, растерянно посмотрела на него.

– Любезна с господином Каннингэмом? – переспросила она. – Я не очень понимаю, что вы имеете в виду.

– Думаю, вы все понимаете, – ответил лорд Харткорт, – но ваша тетушка решительно настроена держать его подальше от вас.

– Тетя Лили не разрешила мне ехать с ним кататься одной, – проговорила Гардения. – Она объяснила мне, что так не делают. Наверное, это я виновата, ведь практически сама предложила эту идею, но мне казалось, что в Париже все по-другому, совсем не так, как принято в Англии.

– Полагаю, вы понимаете, что вещи такого рода – всего лишь уловки, – заметил лорд Харткорт. – Мой кузен действительно горит желанием стать вашим другом. Он замечательный человек: добрый, великодушный. Вряд ли вы когда-нибудь пожалеете, что позволили ему первым показать вам Париж.

– Кажется, все хотят это сделать, – без всякой задней мысли сказала Гардения.

У нее возникло впечатление, а может, ей только привиделось, что при этих словах лицо лорда Харткорта застыло.

– Значит, у бедного Берти уже есть соперник, да? – спросил он.

И на этот раз Гардения не поняла, что он имеет в виду.

– Видите ли, дело в том, – сказала она, – что тетя Лили хочет показать мне Париж сама. Сегодня весь вечер я с сожалением размышляла о том, что у нее нет детей. Если бы у нее была дочь или сын, ей жилось бы намного лучше. Наверное, приятно устраивать вечера для своих друзей, но намного приятней устраивать их для всей семьи!

Лорд Харткорт промолчал, Гардения повернулась и взглянула на него. Ее глаза на изящном личике казались огромными. Вдруг он взял ее за подбородок.

– Не пойму, вы глупы или действительно так наивны, как кажетесь? – спросил он.

Гардения хотела было сказать, что ее возмущает, когда ее называют глупой, но вместо этого какое-то странное выражение, которое, несмотря на слабый свет из окон, она заметила в его глазах, заставило ее затаить дыхание. Они стояли и глядели друг на друга. Она кожей ощущала исходившую от его пальцев теплую силу, проникавшую ей в душу и наполнявшую все ее существо сладостным трепетом.

Внезапное появление Бертрама Каннингэма, остановившегося в дверях, вывело их из этого волшебного оцепенения.

– А! Вот вы где! – воскликнул он. – Я вас везде ищу. Даже представить не мог, что вы здесь.

– Там слишком жарко для танцев, – сказал лорд Харткорт, убирая руку и поворачиваясь к своему кузену.

– А мне, когда весело, жара не мешает, – заметил Бертрам. – Пойдемте, потанцуйте со мной, мисс Уидон. Не всегда удается танцевать под такой оркестр, как в Мабийон-хаусе.

– С удовольствием, – ответила Гардения, – но мне кажется, очень невежливо оставлять лорда Харткорта одного.

– Не беспокойтесь за него, – улыбнулся Бертрам. – Он обязательно найдет кого-нибудь, кто подбодрит его, но только в том случае, если останется здесь, в чем я очень сомневаюсь.

– Не дави на меня, Берти, – сказал лорд Харткорт. – Ты умолял меня пойти с тобой, и я, естественно, не собираюсь заканчивать веселье только потому, что тебе самому удалось заполучить мисс Уидон.

– Давайте не будем сейчас танцевать, – взмолилась Гардения. – Давайте останемся здесь и побеседуем. Здесь прохладно, к тому же я в жизни не видела более красивого зрелища, чем огни ночного Парижа. А гости тети Лили меня пугают: они такие шумные!

При этих словах Гардения вспомнила ночь своего приезда и содрогнулась. Если сегодня повторится то же самое, она поднимется в спальню и запрется на ключ.

– А ты знаешь, мисс Уидон права, – согласился Берти. – Скоро здесь будет дым коромыслом. Я видел, как только что приехал Андре де Гренелль, и он уже успел порядком набраться.

– Что значит «набраться»? – поинтересовалась Гардения.

Она обращалась к лорду Харткорту, но ответил Бертрам Каннингэм.

– Опьянел, захмелел, слишком много выпил, – объяснил он. – С ним всегда так. Многие французы спокойно переносят алкоголь, а вот Андре нет. Он становится буйным.

– Я очень надеюсь, что он не сломает красивую мебель в салоне, – забеспокоилась Гардения. – Вчера утром я видела осколки вазы из дрезденского фарфора, кто-то разбил ее. Она, должно быть, стоит кучу денег, но тетя Лили ни слова не сказала.

– Возможно, она не возражает против этого, – предположил Бертрам.

– Ну что вы, любой человек будет возражать, когда разрушают его дом, – убедительно проговорила Гардения. – Мне кажется, те, кто приходит сюда и пользуется гостеприимством моей тетушки, ведут себя безнравственно. Не поверю, что такое могло бы случиться в Англии.

– Да запросто, – не согласился с ней Бертрам Каннингэм. – Ты помнишь, Вейн, ту вечеринку в «Кавендише»? На следующее утро Роза была в бешенстве и каждому выставила счет на двадцать фунтов.