Давай поженимся! (сборник) - Наталья Нестерова Страница 26

— Апрель, — подсказала Зоя.

— За апрель, — гаркнула в трубку Наталья Сергеевна.

Пока сестричка не принесла амбарную книгу, они сидели молча. Наталья Сергеевна с сердитым видом что-то писала. Таня, волнуясь, рвала носовой платок на нитки. Зоя ее ладошки своими прикрыла, чтобы успокоить, но она оттолкнула. Доктор хмыкнула. Оказывается, украдкой за ними подсматривала.

— Так! — Наталья Сергеевна вела пальцем по странице. — Точно, есть, я не ошиблась. — И захлопнула книгу.

Таня напряглась в струну, только не звенит, но на пределе. Зое страшно за нее стало. Мыслимо ли, ребенка таким испытаниям подвергать?

— Ну, раз хочешь правду знать! — Наталья Сергеевна изучающе на Таню смотрела. — Девица ты взрослая или такой себя считаешь, только без истерик! В нашем городе жила твоя бабушка. Она лежала при смерти. Родители твои мчались к ней издалека. Поймали попутку от аэропорта. Случилась авария. Водитель и твой отец погибли на месте. А мать к нам привезли, потому что она на восьмом месяце беременности была, и роды начались. Вот этими руками, — Наталья Сергеевна показала свои огромные ладони, — я тебя с того света вытащила. А женщину не спасли. Да и то, что ты здоровенькой родилась, — чудо. Бабушка твоя тоже вскорости умерла, больше родственников у тебя нет, мы искали.

— А как, — прошептала Таня, — как их, то есть моя, фамилия?

— Вот нахалка! — возмутилась доктор и повернулась к Зое в поисках поддержки. — Хочет, чтобы меня под суд отдали! Да я не имела права пикнуть, а тебе все выложила! Зачем тебе фамилия? Любую выбирай. Разве в фамилии дело?

— Просто я хотела… если на могилку…

— Нет у них могилки! — отрезала врач. — За государственный кошт похоронили. Через крематорий, — уточнила она. — У таких могилок не бывает. А теперь, мамочка, — обратилась она к Зое, — выйдите, нам с глазу на глаз потолковать нужно.

Подслушивать не приходилось: командный бас докторши в другом конце коридора было слышно. Зоя с мужем, конечно, никогда не посмели бы такого сказать. Да и не выходило у них. Начнут дочку увещевать — получается, цену себе набивают. А Наталья Сергеевна Таню песочила — будь здоров, без всякой скидки на возраст и тонкость ситуации.

— Ты знаешь, каково брошенным детям приходится? Что они в развитии отстают? Не потому, что дебилы, а потому, что не ласканные да не балованные! Ночью кошмар приснится, к маме в кровать не побежишь. Трусы и платья не личные, а какие из стирки выдадут. И так все детство! Собаки да кошки без внимания чахнут, а тут дети!

И дальше про то, что Тане счастливый билет выпал, а она, змея подколодная (прямым текстом), норовит ужалить тех, кто ее вырастил, все силы отдал. И про Зою и Костю, которые не побоялись ответственность на себя взвалить, во всех отношениях благородных и замечательных, говорилось. И про Таню, опять-таки мерзавку (дословно) неблагодарную, многократно было повторено.

Умом Зоя понимала — из трясины горя дочку милыми разговорами и увещеваниями не вытащить. Ей встряска требовалась. Но не до такой же степени! Едва себя сдерживала, чтобы не ворваться и не увести малышку от цербера в юбке. Но тут Наталья Сергеевна выдала прощальный залп:

— Напрасно я четырнадцать лет назад корячилась! Пять часов у операционного стола простояла. Посмотрите, люди добрые, кому жизнь дали! Подлой уродке! Ты приемную мать в грош не ставишь, и родную бы продала! Хорошо, что та померла, не увидела своего отродья! Вон отсюда, клизма сутулая!

Зоя не успела переварить последнюю характеристику, как Таня выскочила из кабинета, красная точно вареный рак. Схватилась за мамину руку, потянула к выходу. У Зои сердце от жалости захолонуло. Действие таблеток кончилось, а других она не догадалась прихватить.

В автобусе Зоя предложила:

— Давай пораньше выйдем. Заглянем в универмаг, подарок тебе какой-нибудь купим?

— Хорошо, — согласилась дочь. — Только не мне, а тебе подарок, и папе, и Ленке.

Растранжирили ползарплаты, прямо Новый год или всеобщий день рождения. Зое — кофту, отцу — рубашку, сестре Таня браслет выбрала на погремушку похожий. А себе решительно отказалась что-либо покупать — ни в какую!

Домой пришли, там Лена и Костя на пределе терпения. Они ведь знали, куда мама с Таней отправилась. Смотрят с затаенным страхом и надеждой, точно приговора ждут — казнить или помиловать.

Таня носом зашмыгала, взгляд в потолок устремила, по щекам слезы градом:

— Мама и папа! Простите меня за то, что я была такая… неблагодарная… такая плохая… дочь! Я больше никогда!

У Зои дыхание перехватило, Костя сморщился, как от кислого или от рези в глазах. Руками махнули, мол, все забыто. А Лена на шею Тане бросилась:

— Сестричка, я тебя обожаю! Ты ведь у меня единственная! И вообще, я давно замечала, что родители тебя больше любят!

Стол накрыли праздничный, обновки надели, чтобы Таню порадовать. Хорошо говорили, как прежде. И о чем прежде помалкивали, теперь откровенно высказывали. Зоя про соску-пустышку рассказала. Мелочь, казалось бы. А не случись та кража, может, и не подумала ребеночка забрать. Костя вспомнил, что для него решающим аргументом было то, что девочка не улыбается. Родился человек и не радуется — полнейшая несправедливость. Лена утверждала, что генетика — неправильная наука, ведь Таня на маму похожа внешне и характером. А виновница нервотрепки призналась:

— Я очень боялась поделить свою любовь — как бы обязана любить настоящих родителей и, выходит, вас предавать.

Чего только в детской головке не накрутится! Будешь считать-высчитывать, а никогда не догадаешься. Если же по поведению судить, так вообще мрак получается.

Зоя на следующий день Наталье Сергеевне позвонила, поблагодарила:

— Спасибо! За то, что откликнулись, все сделали, как договорились! Даже с перебором.

— Поучи меня выражения подбирать! Сама же сценарий придумала. И не матюкнулась я ни разу! Хоть помогло?

— Да, очень! Все теперь замечательно. Наталья Сергеевна, — не удержалась Зоя, — а кто все-таки была настоящая мать Тани?

— Вот народ! — возмутилась доктор. — Покажи вам палец, норовите всю руку отхватить!

И положила трубку. Зоя не успела извиниться.