Вспышка нежности - Маргарет Уэй Страница 26

Осень принесла с собой время карнавалов в Мельбурне, наступил сезон «Мумба». «Мумба», что значило многое: спорт в режиме нон-стоп, спектакли и всевозможные развлечения на любой вкус и кошелек. Праздничная программа скачек всегда собирала огромные толпы на всех четырех прекрасных ипподромах: Флемингтоне, Колфилде, Муни-Валле и Сандоуне, расположенных на небольших расстояниях от центра города.

Флемингтон, самый красивый и известный в Австралии ипподром со времен его основания в 1840 году, был местом проведения знаменитых скачек: Кубка Мельбурна, Дерби, Эпсонских бегов для трехлеток и главных скачек с препятствиями — Большой национальный барьер и Большой национальный шпиль. Программа «Мумба» включала в этом году для Флемингтона Кубок королевы, Гандикап ^[5] и Австралийский кубок.

Слоан записал Принца Гонтлитта на Кубок королевы не без некоторого опасения: он должен был состязаться с восемью лучшими лошадьми страны, включая многообещающего Бренди Боя, трехлетнего жеребца Джеффа. Но Бретт в конце концов стал все-таки обладателем этого выдающегося Кубка в самый последний день празднеств.

Дана нервничала и беспокоилась так же, как и ее отец, насчет шансов Принца на победу. До того как случилась неприятность с Принцем Акирой и проводилось расследование, Слоан Грегори всегда был уверен в своих лошадях, но это происшествие сильно потрясло его и заставило сомневаться. Но Принц Гонтлитт действительно подавал большие надежды, особенно с тех пор, как юный Манни Бокселл, ученик конюха, заметил изменения в его поведении после кастрации. Огромный черный жеребец стал спокойным и уже не обращал внимания на своего взвинченного соседа по падоку, отвечая на его выходки тихим, успокаивающим ржанием. Принц продолжал отлично работать, хотя Слоан не требовал от него больших усилий.

За два дня до Кубка королевы Кен Варвик, ведущий жокей, внезапно был доставлен в госпиталь с сильнейшим приступом аллергии, что сделало невозможным его участие в соревнованиях. Слоан сначала думал пригласить вместо него Гарри Нерста, также выдающегося жокея, но тот побоялся ехать на Принце, зная его репутацию «барьерного негодяя», и Слоану пришла мысль посадить на жеребца шестнадцатилетнего ученика Манни Бокселла.

Манни Бокселл, несмотря на юный возраст, был мастером своего дела. Он прекрасно разбирался в лошадях, мог оценить экстерьер, знал все повадки животных. Кроме того, у него были превосходные «легкие руки» и огромная любовь к конному спорту. Этот самый Манни после выигрыша на своих первых скачках в пятнадцать лет плакал в раздевалке от счастья как ребенок.

Слоан мучился, решая, можно ли ему доверить Принца. В конце концов, Манни недоставало опыта, но вместе с тем он имел природную ловкость, исключительные способности и прекрасно понимал Принца. Кроме того, он был единственным конюхом, которого жеребец подпускал к себе.

Бретт же положился в этом вопросе целиком на Слоана. И тот наконец решился.

На следующее утро, в четыре тридцать, когда Манни вышел на работу, Слоан внимательно посмотрел на парня.

— Тебе лучше почистить свою упряжь, Манни. Ты сегодня участвуешь в скачках на Принце.

Манни побледнел, но не смутился.

— Хорошо, мистер Грегори. Вот это будет танец! Для нашего Принца сегодня настанет звездный час.

Слоан улыбнулся и кивнул:

— Ладно, посмотрим, в какой он форме. Выведи его на круг минут через двадцать для пробного забега. Мистер Кантрелл будет со мной.

— Да, сэр, — заулыбался Манни и пошел к конюшне. В его походке чувствовалась какая-то новая энергия. Он весь дрожал от волнения: Принц еще ни разу не работал под ним. Мистер Грегори всегда утверждал, что бессмысленно сжигать силу и скорость на тренировках, когда вы хотите получить все это на настоящих бегах. Итак, теперь у него есть шанс. Принц — стайер высокого класса, и Манни был уверен, что сможет найти подход к нему.

Дана сомневалась, но держала это в секрете отца. Она ничего не скажет и не сделает, что могло бы его огорчить или вывести из душевного равновесия. Внешне спокойный, он внутренне страдал от предстартового напряжения, Дана знала это. Вплоть до субботы, дня скачек, она обдумывала, идти ли ей на ипподром. Это событие всегда было светским мероприятием, впрочем, как и любое спортивное событие в Мельбурне. Но все же Дана пришла к выводу, что не сможет вынести нервного напряжения, поэтому ей лучше остаться дома. Джефф удивился ее решению. Даже Марго, как всегда роскошная и элегантная в костюме из крапчатого жаккарда и большой широкополой шляпе цвета голубого льда выглядела озадаченной. Только Бретт и отец поняли Дану.

Это был длинный день для девушки. Дом казался непривычно пустым, тем более что Лалли со своей тетей ушли в гости. Пару раз Дана собиралась включить радио, но каждый раз малодушно отдергивала руку от приемника. В любом случае она не сможет оказать влияния на результаты скачек.

Около половины пятого дня она выглянула в окно и увидела красный автомобиль Бретта, несшийся по дороге к дому. Случилось что-то плохое! Эта мысль как молния пронеслась в ее голове. Никто не ожидался назад раньше шести часов. Ее сердце тревожно замерло. Только теперь она осознала, какой взвинченной была весь день, тревожась и мучаясь размышлениями о том, какое влияние на отца может оказать неблагоприятный исход скачек. Возможно, вместе с уверенностью в себе он утерял и свое знаменитое чутье?