Доверие - Гвинет Рамон Страница 26

— Ей не удастся удовлетворить свои амбиции и стать премьер-министром. Может быть, ты застанешь еще одну женщину-премьера, мне же до этого не дожить, — сказала Джейн. — Но это будет уж никак не твоя мать. Какие идеи сейчас ее обуревают?

Санди удивил враждебный тон тети, которая всегда одобряла политическую карьеру Эмилии.

Не успела она ответить ей, как в дверь палаты постучали, и сестра пригласила ее звонить, сообщив, что телефон освободился. Санди объяснила Джейн, что ей необходимо позвонить Беатрис, и пообещала скоро вернуться. Минуту спустя она набрала номер Беатрис. Сестра вела колонку репортера о деловой жизни Бирмингема в одной из крупных воскресных газет и писала очерки о ведущих бизнесменах.

Трубку сняла секретарша.

— Извините, Беатрис на заседании. Ей что-нибудь передать?

— Нет, спасибо. Ничего важного, — ответила Санди. Конечно, она солгала, поскольку разговор для нее был очень важен.

— Зачем ты звонила сестре? — спросила Джейн, когда Санди вернулась в палату.

— Хотела кое-что уточнить. Кстати, как с вашей корреспонденцией, тетя Джейн? Куда ее доставляют?

— У меня абонементный ящик на почте. Ключ найдешь в верхнем правом выдвижном ящике моего письменного стола. Но я получаю очень мало писем. Мои книги больше не издаются. Все старые связи прервались.

Джейн говорила без сожаления, просто констатируя факты, и было жаль старую женщину — нелегко испытывать такое одиночество в ее возрасте!

— Когда вы поправитесь, вам следует подумать о возвращении в Англию и воссоединении с семьей, — посоветовала Санди. — Я уверена, что мы сумеем подыскать вам уютное маленькое жилище, недалеко от нашего загородного коттеджа. Конечно, погода там не балует, но зато многое другое будет компенсировать ее капризы.

— Провести остаток дней в тепле и уюте милой семейки? — засмеялась Джейн лающим смехом. — Ты романтик, Александра, смотришь на мир сквозь розовые очки. Ваша семья всего лишь порочный союз людей, которыми движут амбиции. Особенно женщинами. Мне ненавистны снобизм и высокомерие современных дам. Тьфу… — скривилась старушка. — К сожалению, в свое время я не подозревала, какие уродливые формы приобретет эмансипация. Но теперь я стала мудрее…

Вернувшись в Сан-Плачидо, Санди отправилась в бассейн, чтобы снять напряжение после разговора с тетушкой. Мартин загорал в шезлонге, потягивая какой-то напиток из высокого стакана.

— Вы не в настроении, — заметил он, поднимаясь с шезлонга.

— Сегодня было нелегкое утро.

— Переодевайтесь и в воду. А я приготовлю для вас что-нибудь тонизирующее.

Поплавав с четверть часа, Санди взбодрилась.

— Может быть, устала из-за жары. Я обычно не чувствую себя вялой до ланча, — задумчиво проговорила она, вылезая из бассейна и отжимая мокрые волосы.

Мартин был в темных очках, так что она не видела его глаз, но прямо-таки физически ощущала на себе его оценивающий взгляд. Быстро подхватила со стула купальное полотенце и завернулась в него.

— Приезжие всегда испытывают усталость в это время дня. Сказывается жара, чужой климат и, вероятно, обезвоживание организма. Я рекомендую в таких случаях сиесту.

Последние слова Мартина заставили Санди задуматься не о полуденном отдыхе, а о неге любви. Ее и раньше будоражила эта мысль, а сейчас живо представилась картина, от которой по телу пробежала дрожь.

— Вас лихорадит? — Мартин поднялся с шезлонга и коснулся ладонью ее лба.

Близость мощного и стройного тела, прикрытого лишь узкими плавками, пьянила, и Санди отпрянула.

— Нет, нет, все в порядке, мне уже лучше.

— Это хорошо, но советую выпить стакан сангрии. Она не сравнима с той, что подают в кабачках. Наш винный напиток настоян на фруктах с добавлением меда.

Санди устроилась на соседнем шезлонге и сняла с себя полотенце.

— В котором часу вы проснулись? — спросила она.

— Где-то после полудня. Когда у меня работа, я не придерживаюсь режима. А почему у вас было нелегкое утро?

— Мне пришлось выслушать от Джейн гневную тираду в адрес моей семьи, особенно ее женской половины. Долгие годы феминизм был религией тети. Теперь же она во всем разуверилась, но ей не с кем поделиться своими мыслями. Так что сегодня она вывалила их на мою голову, и я растерялась.

— И чем все завершилось?

— Ничем, — грустно обронила Санди. — Пытаясь успокоить ее, я достигла обратного результата. Ее состояние беспокоит меня. Когда люди разочаровываются в том, что долгое время составляло смысл их жизни, можно ждать любых непредсказуемых поступков.

— Уж не думаете ли вы, что она может наложить на себя руки?

— Да нет. До этого состояния она еще не дошла. Но если ей не будет ради чего жить… — Санди вдруг смутилась. — Зачем я все это вам рассказываю? Вы заняты своей книгой, и незачем забивать голову чужими горестями.

— Они для меня не чужие, Санди.

Не зная, как реагировать на такое признание, она молчала.

Мартин заметил ее растерянность и сам был удивлен своими словами. Опыт научил его не принимать близко к сердцу чьи-то проблемы, но с Санди все обстояло иначе: она затронула его за живое. Так же, как судьба спаниеля — ее саму.

Будто читая его мысли, Санди неожиданно спросила:

— А что Стар? Все еще взаперти? Бедняжка, я совсем про нее забыла.

— Она в полном порядке. Филомена ее выпустила. — Мартин посвистел собаке.

Санди расслабилась, наблюдая, не появится ли собака. Мартин бросил взгляд на длинные стройные девичьи ноги: как бы ему хотелось уговорить эту недотрогу на сиесту вместе в его комнате!

Но даже если бы случилось чудо и она согласилась, ситуацию осложняло ее вчерашнее признание о принадлежности к семейству Лангмюр.

Как-то ему довелось иметь дело с одной из ее сестер, и, хотя это было давно, она могла затаить на него обиду. Он выбросил ее из головы и никогда бы не вспомнил, если бы не ее фамилия — мать девушки была известной особой, не упускавшей возможности пропагандировать свои идеи по телевидению и в прессе.

Он не видел необходимости рассказывать обо всем Санди. Не похоже, что она в курсе дела. Обычно младшие сестры не являются наперсницами старших в их любовных похождениях.

Удивительно, что Санди оказалась совершенной пуританкой. Или разыгрывает из себя таковую? Она более привлекательна внешне, нежели ее сестры с их косметическими ухищрениями, но она вбила себе в голову, что слишком высокая и полная. Девушка напрочь лишена тщеславия, в ней нет уверенности в своей неотразимости, дающей власть над мужчинами.

Представив ей Елену, он заметил, с каким восхищением Санди смотрела на нее. Если бы ей знать, что Елена не идет ни в какое сравнение с ней!