Рожденная заново - Елена Рахманова Страница 26

«Ведь они ненамного моложе бабы Дуни, – поразилась Тина. – А предложи ей сделать стрижку и надеть что-то посовременнее допотопной темной юбки, посмотрит так, будто ты хочешь осрамить ее на весь белый свет!»

Дамы затормозили у уличного кафе в нескольких метрах от Тины и ее спутника. Поставили мопеды на специально отведенном для этого месте. Сзади сиденья были приторочены плетеные корзинки – из одной торчала зелень и бутылка с растительным маслом, из другой – лохматая собачья мордочка. Взяв на руки радостно тявкнувшего рыжего шпица, женщина села за столик. Ее приятельница устроилась напротив. «И ведь не выгонят из-за собаки», – подумала Тина и не ошиблась. Более того, официант, улыбнувшись дамам как старым знакомым – скорее всего, так оно и было на самом деле, – принял заказ и вскоре принес не только кофе с булочками женщинам, но и что-то весьма аппетитное на вид песику.

– Присядем? – предложил Жан-Пьер, и Тина кивнула.

Она выбрала столик поближе к двум дамам и прислушалась. Отдельные слова девушка уже выделяла из общего потока, однако они не давали представления о содержании разговора. Но если абстрагироваться от возраста приятельниц, то по тону и оживленности можно было предположить, что болтают две подружки-студентки.

– Одна из них рассказывает, каким внимательным оказался ее новый поклонник. А другая сообщает, что ко дню рождения шьет себе розовый костюм, потому что этот цвет ей необыкновенно к лицу, – прошептал девушке на ухо Жан-Пьер.

«Нет, ни за что не поверит, – решила Тина, имея в виду бабу Дуню. – Даже думать нечего». И выбрала из меню нечто похожее на бутербродики из белого хлеба с сыром и провернутым мясом цыпленка в желе и бокал белого вина. На десерт ей приглянулось мороженое и черный кофе, к которому она уже успела пристраститься…

Покинув кафе, они направились к берегу. Как показалось Тине, целенаправленно. И действительно, когда приблизились к причалу, возле которого покачивались на волнах рыбачьи суденышки, им навстречу поднялся старик, сидевший на связке канатов.

Поздоровались, причем старик с интересом оглядел Тину и, судя по всему, остался доволен увиденным. Во всяком случае, незаметно подмигнул Жан-Пьеру, как сообщнику. Затем, ведомые стариком, они пошли по поскрипывающему настилу. Неожиданно среди темных просмоленных бортов, словно зажатый ими, обнаружился аккуратный беленький катерок. Его металлические части сверкали на солнце.

Тина сразу поняла: ее ждет морская прогулка. Какое великолепное продолжение чудесного дня! И когда это Жан-Пьер успел обо всем договориться? Или подготовил все заранее и только ждал удобного случая?

Ее спутник спрыгнул в катер и протянул руку девушке. Старик помог ей спуститься, при этом на его загорелом морщинистом лице расплывалась мечтательная улыбка, словно он вспоминал о чем-то бесконечно приятном.

Тина поблагодарила старика и помахала ему рукой. Затем встала рядом с Жан-Пьером и взялась за металлический поручень, идущий поверх панели управления.

Заурчал включенный двигатель, катер медленно отошел от причала, а потом, словно обрадовавшись чему-то, вздернул нос и устремился вперед, оставляя за собой пенный след.

Поначалу было страшновато. Казалось, что еще немного, и она не удержится, окажется за бортом. Но вскоре страх отступил перед новым, волшебным ощущением стремительного скольжения по сверкающей на солнце водной глади. Тина даже осмелела настолько, что оглянулась назад. Непарадный, так сказать производственный, фасад рыбацкой деревни, с его лежащими на песке перевернутыми вверх дном лодками, сушащимися сетями и грудами рыбьей чешуи, показался ей красочным сувенирным видом. Чего никак нельзя было сказать об окрестностях деревень, городков и даже столицы на ее родине… Но это лишь на миг огорчило девушку.

Когда же катер вдруг остановился посреди бескрайнего моря и мягко закачался на волнах, в голову Тины пришли совсем другие, щекочущие нервы и воображение мысли: и что же дальше?

А дальше Жан-Пьер притянул ее на мягкие подушки сиденья…

Александра гордо восседала на своем драндулете, внимательно глядя на бугристую дорогу перед собой. При этом она не выпускала из поля зрения сопровождающего ее Тургая. Прошло не так много времени, а пес разительно изменился – рана на бедре затянулась, кости уже не грозили пропороть шкуру, шерсть лоснилась. Но главное – из карих глаз ушло ощущение беспросветной тоски.

«Насколько же он не похож на городских собак, – удивлялась Александра. – Как поразительно точны и пластичны его движения. Он словно скрытым радаром улавливает все препятствия на дороге и заранее готов к ним. А как он эффектно замирает на бегу, вскидывая голову и принюхиваясь… Да, непросто ему будет приспособиться к столичной жизни…»

Поначалу, когда подобные мысли приходили в голову, молодая женщина расстраивалась. Ведь ничего же этого не будет, так зачем же травить себя? Потом решила не обращать на них внимания. Сознание человека – потемки даже для ученых, что уж тут говорить о ней…

Впереди показались деревенские избы и озеро, возле которого собралась кучка народу. Рядом с бордовым пикапом стоял парень в желтой майке с иноземной надписью и джинсах. В руках он держал лист бумаги и, сверяясь с ним, выкрикивал фамилии, затем выдавал продукты и получал деньги. Местного предпринимателя звали Генкой, и дачники старались поддерживать с ним добрые отношения, не обращая внимания на его матерные выражения, скабрезные шуточки и панибратство. Генка приехал и уехал, а им не тащиться за двадцать пять километров за провиантом и предметами первой необходимости.

Александра еще в первый свой приезд сюда обратила внимание на людей, снимающих в Выглядовке дома на лето. Подобных им она видела в библиотеках, когда училась в вузе, а потом на выставках в Музее изобразительных искусств или в консерватории. Но только не на премьерах и вернисажах, когда значимость того или другого мероприятия определяется невозможностью попасть или запредельной стоимостью билета.

«Посмотри, какие лица у этих людей, – говорила ей любимая тетка, взявшая на себя обязанность развивать интеллект и расширять кругозор юной племянницы. – Сразу понимаешь, что не все еще для России потеряно».

Правда, о том, что она и сейчас еще способна, например, отстоять очередь в музей, Александра предпочитала не распространяться. Как говорится, в каждом монастыре свой устав, а ей не по должности топтаться на морозе или под дождем с каким-нибудь доктором филологических наук или – вообще загадочная профессия! – ведущим литературным редактором какого-нибудь издательства…

Раскланявшись с собравшимися и выяснив, кто последний, молодая женщина села на лежащее поблизости бревно и помимо воли стала прислушиваться к разговорам. Говорили о видах на местный урожай, о всеобщем взяточничестве, о новинках в мире кино и литературы и сводили все к тому, что им, не в пример многим, крупно повезло, что удалось найти это благословенное, богом забытое место. Тут они дышали полной грудью и с видом собственников обводили окружающий дивный пейзаж довольным взглядом.