Невеста в ожидании - Сьюзен Барри Страница 26

— В самом деле? — скептически заметил дон Карлос, явно озабоченный тем, чтобы побыстрее удалиться. — Я так не думаю! — Заметив, как погрустнело лицо Констанции, он добавил: — Но кто составит компанию?

— Вы сами, разумеется, — поспешно ответила Джессика, поглядывая на него из-под густых ресниц, — затем, естественно, мисс Дей, Констанция, Родриго, мама и я. Не думаю, что папа поедет. Вряд ли он захочет отправляться за две-три сотни миль для того, чтобы полюбоваться красивым видом. Донья Игнасия, наверное, тоже не поедет. Но Марк… Марк с радостью пополнит наши ряды.

Марк улыбнулся Констанции и с энтузиазмом кивнул.

Выражение лица дона Карлоса стало еще более неодобрительным, когда он увидел, как Констанция улыбается в ответ англичанину. Эйприл хотелось сказать ему, что ни одному мужчине, пытающемуся завоевать сердце Констанции, не удастся расположить к себе также и ее опекуна. Правда, она не знала, насколько сам дон Карлос подозревает об истинной природе своей привязанности к Констанции. Возможно, ему приходится предпринимать громадные усилия для того, чтобы обманывать самого себя и окружающих.

— В любом случае у нас еще впереди, по крайней мере пара недель для принятия окончательного решения, — сказал дон Карлос. — Может, Констанция сама что-нибудь придумает.

Но Констанция стала уверять его, что она уже все решила.

— Я хочу поехать в Гранаду, — заключила она, и Эйприл не смогла понять, был ли ее взгляд — смесь детской лести, легкой мольбы и женского лукавства — специально рассчитан на то, чтобы сломить сопротивление дона Карлоса. Внезапно она вновь почувствовала себя плохо, и дон Карлос резко повернулся к ней.

— Посмотрим, — произнес он сердито, хотя было видно, что в душе он уже готов был согласиться.

Эйприл заметила, как торжествующе заблестели глаза Констанции.

Вскоре состоялся обед, на котором было объявлено о помолвке.

Донья Игнасия действительно оказалась прекрасной хозяйкой. Готовясь к важному приему, она почти все делала сама, хотя в других домах все было бы переложено на слуг. Она лично осмотрела всю посуду, предназначенную для обеда, и расставила ее на столе, а приготовление букетов заняло у нее так много времени, что Эйприл уже стала предлагать свою помощь. Но донья Игнасия, вежливо улыбнувшись, отказалась. Она расставила на столе вазы с розами и положила по гардении на каждую дамскую карточку, а затем удалилась на кухню, чтобы проинспектировать содержимое холодильников.

Но перед тем, как покинуть столовую, она посоветовала Эйприл отправиться к себе и приступить к одеванию, и Эйприл, поняв, что мешает, стала подниматься по прекрасной барочной лестнице в свои апартаменты. Платье из бледно-розового крепа, предназначенное для торжества, с утра лежало на кровати. Однажды Эйприл уже отвергла его, поскольку оно было довольно дешевым. Но сегодня пришлось довольствоваться им, так как здесь у нее не было возможности сделать основательные покупки, а в Мадриде она боялась тратить деньги на дорогие вещи.

Тем не менее, надев платье, она стала похожа на дикую розу — удивительно, каким мягким светом озарило ее это платье. Его, конечно, было трудно принять за произведение портновского искусства, но цвет — он напоминал внутренность раковины или сердцевину чайной розы — необыкновенно шел к ее золотисто-каштановым волосам и безупречному цвету лица.

Эйприл расчесывала свои волосы до тех пор, пока они не заблестели, как будто она вплела в них лунные лучи; она обильно умастила свою кожу кремом, а затем освежила ее вяжущим тоником. Вечера были такие жаркие, что все невольно покрывались испариной, и, хотя Эйприл никогда не участвовала в бесконечных испанских застольях с огромным количеством гостей, она видела, какой эффект они производили на Венецию Кортес, когда та выступала в роли хозяйки. Она частенько забегала в спальню с блестящим от пота носом, а ее тщательно уложенная прическа, вся размокшая, сползала ей на лоб.

— Как хорошо было бы подать простой ужин из трех блюд, — жаловалась она, обильно посыпая себя пудрой и неистово орудуя спреем с туалетной водой. — Эти испанские ужины продолжаются до середины ночи!

Поэтому, когда Эйприл спустилась вниз, она была полностью готова к очередному серьезному испытанию, которые после помолвки с доном Карлосом сыпались на нее как из рога изобилия.

Внизу никого не было, и она немного побродила по комнатам. В них витал удушливый аромат цветов, усиленный запахом пчелиного воска. На лестнице послышался шелест атласных юбок, и к Эйприл присоединилась донья Игнасия, выглядевшая так, будто она отдыхала целый день.

— Прелестное платье, — пробормотала она, но по выражению ее лица нельзя было понять, действительно ли она так думает. Эйприл так и не могла с уверенностью сказать, нравится она Игнасии или нет. А может, эта загадочная дама считает, что брату давно пора жениться, и рада любому его выбору.

Первым из гостей прибыл Родриго. Он выглядел очень импозантно в белом смокинге и буквально излучал веселье. Раскланиваясь с доньей Игнасией и Эйприл, он вынул из вазы пышную розу и прикрепил ее в петлицу.

Затем в столовую вплыла Констанция, юная и изысканная в своем белоснежном шелке, с ниткой блестящих жемчужин на тоненькой шейке. Впервые она не украсила себя цветами, но никогда еще не выглядела такой красивой. У Эйприл при взгляде на нее перехватило дыхание, а горло на мгновение сжалось от приступа острой зависти.

Хотя она и знала, что выглядит вполне привлекательно, — Эйприл была слишком скромна, чтобы по-другому оценивать впечатление, которое она производила на противоположный пол, — но до Констанции ей было далеко. Даже Родриго, уже было приготовившийся к насмешкам, стал серьезным и задумчивым, когда Констанция отметила его присутствие легким полупоклоном. Она смотрела на него с улыбкой, ее пухлые губы изгибались над безупречными зубами, ресницы слегка трепетали.

— Ты хорошо провел время в Мадриде? — поинтересовалась она, и Родриго на мгновение задержался с ответом.

— Нельзя сказать, что я скучал, — наконец проговорил он, и Констанция бросила на него кокетливый взгляд, — но я рад, что вернулся.

В комнату вошел дон Карлос, и Констанция, тут же забыв о Родриго, бросилась к своему опекуну. Он ущипнул ее за ухо и слегка погладил по щеке.

— Ты очаровательна, сага, — промолвил он.

Глаза Констанции заблестели.

Эйприл почувствовала, как его взгляд остановился на ней, но все, о чем она могла подумать, — это то, что он сравнивает ее наряд с супер элегантными платьями своей сестры и подопечной. Ей захотелось извиниться, сказать, что она приехала в этот дом совершенно не подготовленной к торжественным приемам, но Эйприл вовремя поняла, как нелепо прозвучали бы ее слова. Этим людям были привычны изысканные празднества, они были всегда к ним готовы. Констанция наверняка бы презрительно задрала свой прямой маленький носик, если бы Эйприл совершила такую глупость.

Гости все прибывали, и уже пора было начинать ужин. Дон Карлос проявил заботу о своей английской невесте, сократив время, отведенное на разговоры и потягивание аперитивов в гостиной. За ужином Эйприл восседала на почетном месте по правую руку от своего жениха. Донья Игнасия сидела во главе стола, а Констанция — напротив, между Родриго и другим таким же юным и восхищенным испанцем. За ужином подали огромное количество блюд, каждое из которых оправдывало тесное сотрудничество доньи Игнасии с ее поваром, а шампанское разливалось по бокалам, которые сверкали еще до того, как в них было что-либо налито. После этого посыпались тосты и спичи, а потом наступил момент, когда весь стол замер в ожидании. Хозяин дома поднялся со своего места и сделал сообщение, о котором все уже были наслышаны, и которое теперь прозвучало чисто официально.