Королевский пурпур - Сьюзен Барри Страница 26

До субботы у Люси было достаточно времени, чтобы обдумать тревожащие ее вопросы. Она уже перестала сомневаться в том, что дорожит знакомством с Полом Эйвори. А вот почему он интересуется ею? На этот счет она мучилась сомнениями. И кроме того, все, что было с ним связано, интриговало ее, она жаждала с кем-нибудь поделиться, кому-то довериться. Не графине, конечно. Та уже не раз высказывала мысль, что молодые люди, знакомство с которыми произошло случайно, вряд ли могут представлять интерес для молодой девушки. При этом она словно совершенно забыла, чем обязана Люси Полу Эйвори, да и самой графине было за что его благодарить — не окажись он тогда случайно в ювелирном салоне, плакали бы ее две тысячи гиней! Не годилась в наперсницы и Августина, она так давно не сталкивалась ни с какой романтикой, что «маленький роман» Люси, как она его называла, казался ей захватывающим, необычным и точь-в-точь походил на любовные истории, описываемые в современных книжках.

Нельзя сказать, что Августина много их читала, а вот в журналы она нет-нет да и заглядывала: хозяйка магазинчика за углом, где она покупала продукты, дружелюбная маленькая женщина, давала ей читать в них рассказы, и неожиданное знакомство Люси с темноволосым молодым человеком, так щедро осыпавшим ее цветами в знак того, что она произвела на него впечатление, весьма эти рассказы напоминало.

Августина хотела знать все, что происходило при их встречах, и ждала, что Люси посвятит ее во все детали. Однако Люси боялась, что у Августины может сложиться ложное впечатление об их отношениях. Первые две встречи с Эйвори — в парке и за ленчем — были так восхитительны, что она вернулась домой сияющая, возбужденная, чувствуя себя на седьмом небе от счастья, и Августина, наверно, сделала тогда свои выводы. Но вечеринка у Реншоу прошла совсем по-другому, озадачила Люси, и она впала в раздумья, сводя концы с концами.

Одно ей было совершенно ясно — Пол совсем не официант. Она и раньше считала его загадочным человеком, почему-то избравшим не совсем подходящую для себя работу. Он и серонцем-то был не обычным, и Люси чувствовала, что графине это прекрасно известно. Ведь она имела с ним долгий секретный разговор, который, правда, не настроил ее в его пользу. Этим объясняется и тот факт, что она по-прежнему не одобряла их встречи. Единственное, что старая аристократка вынуждена была признать, это что Пол — джентльмен. А джентльменам она доверяла, иначе вообще запретила бы Люси видеться с ним, указала бы Полу на дверь после приватного разговора, запретив появляться у них на пороге. То, что она этого не сделала, ставило Люси в тупик. С одной стороны, графиня потворствовала встречам Люси с Полом, с другой — собиралась увезти ее в Италию, чтобы положить конец едва начавшемуся знакомству. Более того, она конструировала будущее Люси таким образом, что Полу Эйвори в нем не оставалось места…

Соответственно своим планам и какой-то информации графиня добивалась, чтобы Люси проявляла во всем благоразумие, особенно в отношениях с Полом Эйвори.

Однако, пока не прилетела из Америки Софи Деваржу, Люси и не думала проявлять такое благоразумие и жила словно во сне, в котором явился человек, в кого она без памяти влюбилась. И произошло это с той минуты, когда их взгляды встретились в злополучном ювелирном салоне. Люси тогда показалось, что она заметила в его глазах ответное чувство. Она ведь совсем не знала мужчин и уверовала, что необычные глаза Пола — темные, глубокие — не могут лгать… Зачем же он тогда целовал ее так чувственно и искренне?

А может быть, все же его глаза лгут? Когда они с Полом возвращались домой после дня, проведенного в коттедже, в душе у нее зародились какие-то сомнения. Но как только на другой день она услышала его голос, все они рассеялись, будто холодная мгла под лучами солнца. Что-то терзало ее, когда они были в гостях у Реншоу: в тот вечер она почувствовала себя совершенно сбитой с толку. Кто же он, этот человек, в которого она так безоглядно и безнадежно влюбилась? Все ее дремавшие сомнения проснулись и потрясли ее, когда она наблюдала встречу Пола с Софи Деваржу. Она увидела, что Пол несомненно обрадовался ее появлению. Он был в восторге — сомневаться не приходилось. Нет, он был просто счастлив! А Улла Реншоу вся сияла, будто знала, сколько радости доставила им обоим. Как глупо она позволила себе размечтаться — и тем сильнее была боль от крушения всех надежд.

Софи — прелестная молодая девушка, чья фотография украшает письменный стол Пола, — и он — самый блестящий молодой человек среди присутствующих — стояли, держась за руки, и не могли оторвать глаз друг от друга, а Люси оказалась на время забытой. Правда, совсем ненадолго… Самой Люси было досадно, что из-за нее ему приходится оставить друзей, чтобы проводить ее на Элисон-Гарденс. Она ясно видела, что ее появление на вечеринке у Реншоу не слишком обрадовало всех собравшихся.

Однако Пол не ограничился лишь пожеланиями доброй ночи, он медлил расстаться с Люси… И сон начался сызнова, когда он обнял ее, будто почувствовав, как ей этого хочется, и на какое-то время все ее тревоги улетучились. Ах, если бы он сказал те единственные слова, которые она мечтала от него услышать! Если бы он сказала: «Я люблю тебя!» Тогда сомнения перестали бы тревожить ее душу — она поверила бы ему и, что бы ни случилось потом, продолжала бы верить. Но он сказал только: «Таких, как ты, я никогда не встречал, ты меня просто интригуешь…»

И она так глупо выпалила, что графиня едет с ней в Италию искать ей мужа. Даже в собственных ушах это прозвучало грубо и вульгарно, прозвучало наивно и недостойно, особенно в устах девушки, которая только что позволила покрыть себя страстными поцелуями и сама отвечала на них не менее горячо…

Не удивительно, что она сразу почувствовала, как напрягся Пол, не удивительно, что он не старался продлить расставание. Он простился с ней с небрежной беззаботностью, отчего она провела без сна почти всю ночь.

Оказалось, что графиню чрезвычайно интересует, кто был в гостях у Реншоу, и она требовала от Люси все новых имен — всех, кого она могла вспомнить. Услышав про княгиню Марианну Карадин, она подняла брови, да и про Уллу, видимо, слышала.