Сердце рыцаря - Джиллиан Брэдшоу Страница 26

– Я буду очень рада жить с тобой, – сказала она.

– Значит, решено, – заявила довольная герцогиня. – У нас двоих будет самая завидная постель в замке.

Ей не пришлось долго ждать предсказуемого отклика.

– Потому что, – тут же откликнулась Сибилла, – все молодые люди Ренна будут мечтать о возможности разделить ее с одной из них!

Герцогиня рассмеялась, остальные дамы захихикали, а Элин снова порозовела. Мари только улыбнулась и заняла вое место у большого ткацкого станка, подняв с пола челок. Подобные шутки поначалу ее смущали, но теперь она уже к ним привыкла. Хоэл сказал, что она может выйти замуж за любого преданного ему рыцаря, который захочет на ней жениться, и преданные ему рыцари восприняли это как вызов, как великолепный турнир за ее сердце и поместье Шаландри. Они постоянно окружали ее куртуазной любовью, шутливым, красноречивым, пышным празднеством моды, пришедшей с юга. Это была новая игра с четко распределенными ролями: возлюбленная может иметь больше одного кавалера, но кавалер – только одну возлюбленную. Кавалерам положено было трепетать и бледнеть при появлении возлюбленной. Ради любви надо было идти на все, а то, что не соответствовало пожеланиям возлюбленной, не могло радовать. В Бретани выдалось мирное лето, и молодые люди – в основном безземельные рыцари – имели много свободного времени и лишней энергии. Куртуазная любовь из их песен обычно была адресована замужней даме, супруге лорда – высокой и недоступной. Незамужняя дама, получившая от сеньора разрешение избрать любого рыцаря, пришедшегося ей по вкусу, и отдать ему поместье, была настоящим даром небес. Рыцари наслаждались этой игрой. И Мари после первых недель полного недоумения тоже начала получать от нее удовольствие. Она никогда раньше не подозревала, что жизнь может приносить столько радости. Та Мари, которая приехала в Ренн несколько недель назад, уже казалась ей неуклюжей и наивной.

Дверь солнечной галереи открылась еще раз, и появился один из придворных пажей, мальчик девяти лет. Он бережно нес в обеих руках огромную бутыль вина, от которой поднимался пар. Позади него шли несколько рыцарей из замковой стражи, среди которых был и Тьер. Мари улыбнулась и начала сосредоточенно ткать.

– Приветствуем всю компанию! – проговорил Тьер. – Я решил, что юному Хоуэну нужно помочь нести чаши. Можно присоединиться к вам, дамы?

– Безусловно, – ответила герцогиня. – День сегодня серый и мрачный, так что не мешает сделать его светлее. Раздай чаши.

Когда Тьер и еще один рыцарь, Морван, попытались одновременно дать чашу Мари, ее руки были заняты работой, так что она смогла только кивком попросить их поставить чаши у ее ног, избавив себя от необходимости делать выбор. Разочарованный Морван поставил чашу, которую он держал, рядом с ней, изо всех сил стараясь казаться бледным и взволнованным. А Тьер ухмыльнулся, уселся рядом со станком и сам сделал глоток из чаши, которую держал.

– Итак, – проговорил он, оглядывая комнату, – половина свадебного кортежа приехала! Доброго вам здравия, леди Элин. Не сомневаюсь, что мой кузен Ален бросился бы приветствовать вас, но он сейчас в Фужере, лечит свое разбитое сердце. – Тьер моментально вспомнил, что его туда отправил герцог с приказом страдать в одиночестве, пока свадьба не закончится, но говорить об этом Элин не было нужды. – А когда приедет жених? – осведомился он вместо этого.

При упоминании об Алене Элин смутилась, но быстро пришла в себя.

– Тиарнан должен приехать завтра, – сказала она. – Так он обещал моему отцу. Но мне не положено видеть его до следующего дня.

При мысли о следующем дне, который был днем ее свадьбы, она улыбнулась. Тьер ответно ухмыльнулся, и Элин моментально перестала улыбаться. Как странно, что он настолько уродлив, когда Ален так хорош собой! И еще более странно, что они все равно очень похожи друг на друга.

– Наверное, твой жених сегодня еще занят: мечется по поместью и следит, чтобы все было готово к приезду его молодой жены, – заметила Авуаз, дав волю своей сентиментальности.

– Готова биться об заклад, что он отправился на охоту, – возразила Сибилла.

Вид у Элин моментально стал смущенный и встревоженный, а Тьер расхохотался.

– Вы выиграли, леди Сибилла. Тиарнан, несомненно, шагает по лесу под проливным дождем, ища того огромного оленя, на которого они с герцогом охотились в прошлое Крестовоздвижение. Сезон откроется в день его свадьбы. Интересно, не жалеет ли он, что выбрал именно этот день.

– Тш-ш! – отозвалась герцогиня. – Я уверена, что молодому человеку просто надо чем-то себя занять. И я уверена, что слуги уговаривают его уйти. Любому нормальному слуге в такое время захочется выставить своего господина из дома.

– Мне бы хотелось, чтобы он не ходил, – жалобно проговорила Элин. – Или хотя бы чтобы он кого-нибудь брал с собой. Мне не хочется думать, что он ходит по лесам один. Говорят, что тот разбойник, Эон из Монконтура, поклялся его убить.

При этом наступила неловкая пауза: веселье в комнате померкло. Тьер бросил быстрый взгляд на Мари.

– Я слышал, что Эон на прошлой неделе обворовал приходского священника неподалеку от Плоэрмеля, – сказал Морван. – Вломился к нему в дом, когда хозяин спал, связал его и ограбил дом.

– Мне очень жаль это слышать, – тихо отозвалась Мари. Она смотрела на свои руки, неподвижно замершие на ткацком станке, и снова думала о том, что если бы не она и не необходимость ее защищать, Тиарнан мог бы убить Зона в той стычке. Тогда приходской священник в Плоэрмеле не пострадал бы, а Тиарнан мог бы бродить по лесу, не подвергаясь опасности.

– Этот Эон просто удивительный парень, – весело объявил Тьер, мысленно кляня Элин и Морвана за то, что они напомнили Мари о пережитом. – Он бродит по лесу словно волк, вне закона и без друзей, и любой готов поднять на него руку. Он крадет хлеб в домах и спит в зарослях. Когда он в прошлый раз встретился с лордом Тиарнаном, то поспешно убежал. Как бы он мог сообщить о своих намерениях, не говоря уже о том, чтобы их осуществить? Он не смеет разговаривать ни с кем, кроме своих жертв.

– О, это не так, – возразила Авуаз. – Некоторые крестьяне ему помогают. Иначе его уже давно поймали бы.

– А почему кто-то стал бы помогать такому существу? – с отвращением спросила Элин.

– Потому что он – простолюдин, который смеет грабить священников и землевладельцев, – сухо объяснила герцогиня. – Другие восхищаются этим, даже когда он грабит и их тоже.

– Он убил управляющего Монконтуром, – внезапно вставила Дюкокан, прежде всегда молчавшая.

Мари вспомнила, что это жена одного из вассалов владетеля Монконтура. Ее муж Бранок был временно включен в гарнизон Ренна, чтобы нести военную службу за своего сеньора.

Слова вызвали возгласы ужаса и отвращения у других дам.

– Я слышала, что он – беглый из Монконтура, – сказала Авуаз, – но не знала, что он убил управляющего. Как ему удалось сделать такое?