В плену любви - Шелли Брэдли Страница 26

– Не могу выбросить из головы дурацкую свадьбу, которую ты задумал, – ответила она, чувствуя, как жар подступает к щекам.

Дрейк вздохнул и откинулся на спину, открыв ее взгляду мускулистую грудь и рельефный, словно выточенный из камня живот. Девушка неохотно отвела взгляд.

– Может, и дурацкую, но, увы, необходимую.

– Понять не могу, зачем жениться на женщине, которая тебя не выносит? У меня нет и тени сомнений, что найдется полно девиц, которые охотно согласятся на все, что бы ты им ни предложил.

– Полно? – повторил он скептическим тоном. – Вы переоцениваете мое обаяние, леди Эверил. К тому же с некоторых пор всё шотландцы считают меня убийцей. Но с твоей помощью я добьюсь справедливости, а Мердок понесет наказание.

– Ты похитил меня, разлучил с отцом, лишил единственного шанса на удачный брак. Не отнимай у меня еще и моей мечты.

– Мечты? – Дрейк недоуменно нахмурился, затем на его лице отразилась досада. – Опять ты про любовь. Еще не надоело?

– Мне надоело упрямство, с которым ты отказываешься верить в любовь, – огрызнулась Эверил, скрипнув зубами. – Любовь существует. Почему бы не признать очевидное?

– Откуда такая уверенность, если ты ни разу не испытывала этого чувства?

Эверил снисходительно улыбнулась:

– Мои родители так страстно любили друг друга, что даже смерть матери не вырвала память о ней из сердца отца.

Я не соглашусь на брак, исключающий подобную возможность.

– В тебе говорит наивность, свойственная юным девушкам.

А в нем говорит упрямство и бессердечие!

– Отец обожал мою мать. После ее смерти у него не было другой женщины.

Дрейк рассмеялся:

– Это ты так думаешь. Далеко не все отцы станут щеголять своими любовницами перед благовоспитанными дочерьми.

– Эбботсфорд слишком мал, чтобы таить подобные секреты. Отец слишком любил мою мать, чтобы оскорбить ее память неверностью.

Дрейк закатил глаза.

– Только евнух способен оставаться верным покойнице в течение одиннадцати лет. Или шут гороховый. Оба описания вполне подходят твоему отцу.

– Как ты смеешь! Ты ничего не знаешь…

– Ладно, кончай болтовню и давай спать.

Эверил стиснула челюсти. Этот олух отказывается принимать любую точку зрения, кроме собственной. Евнух? Шут?

– Ты ослеплен своей ненавистью к лорду Дунели. Пошевели мозгами. Разве твои собственные отец и мать не любили друг друга?

Его невозмутимое лицо окаменело.

– Угу, так сильно, что это привело их обоих к смерти.

Эверил нахмурилась:

– Я не понимаю.

– Не важно. – Лицо Дрейка еще больше помрачнело. Похоже, он не любил распространяться на эту тему.

– Для меня важно, – возразила Эверил, чуть подавшись вперед. – Я хочу понять, почему ты отказываешь мне в такой пустячной просьбе – не принуждать к свадьбе.

– Пустячной? – Он фыркнул. – Подобные заявления только подтверждают, как мало ты знаешь о Мердоке и его коварстве.

Эверил поднялась с постели и пересекла комнату, стараясь не смотреть на золотистые отблески пламени, ласкавшие упругую кожу Дрейка.

– Так расскажи мне, – сказала она, остановившись над ним.

Взгляд Торнтона стал холоднее январской стужи.

– Если твоих родителей связывала любовь, они наверняка любили и тебя, ведь так?

Единственным ответом на этот вопрос было судорожное движение» адамова яблока на шее Дрейка. Он сглотнул и отвернулся. Всегда скупой на слова, он никогда не был таким тихим. Эверил опустилась на колени. Все родители любят своих детей. Неужели он считал себя нежеланным ребенком?

Она протянула руку и коснулась его напряженного предплечья. Что его терзает? Ярость? Обида? Сочувствие и любопытство, вызванные странным поведением Дрейка, отодвинули на задний план ее страх перед этим человеком.

– Неужели ты думаешь, что твоя мать не любила тебя?

– Я это знаю, – последовал недвусмысленный ответ.

– Это невозможно, – возразила Эверил.

Дрейк схватил ее за плечи и притянул к себе. Девушка ахнула, встретив его взгляд, полный гнева.

– Даже матери бывают бессердечными. – Ожесточение и горечь, прозвучавшие в его тоне, потрясли Эверил.

– Но почему…

– Моя мать была не способна любить кого бы то ни было, особенно ребенка, которого никогда не хотела. Полагаю, теперь ты получила более полное представление обо мне? Похититель женщин, столь отвратительный, что даже собственная мать не выносила его…

Его застарелая обида отозвалась в сердце Эверил болезненным уколом. Так и есть. Равнодушие матери наложило отпечаток на всю жизнь Дрейка. В эти минуты ей захотелось обнять его, утешить, предложить свое сочувствие. В сущности, ей тоже приходилось страдать от слов отца. Она знает, как ранит пренебрежение и черствость близких. Тем не менее, она никогда не сомневалась в родительской любви.

Она коснулась ладонью щетинистой щеки Дрейка.

– Я уверена, что твоя мать любила тебя, даже если и не выражала своих чувств…

Дрейк вздрогнул и резко отдернул голову.

– Выражала. Она сказала, что я не дал ей ничего, кроме шрамов на теле, и что она бы предпочла, чтобы я вообще не появлялся на свет.

Эверил смотрела на угрюмое лицо Дрейка, и ее сердце обливалось кровью. Как могла женщина быть настолько жестокой, чтобы сказать маленькому мальчику, что его не хотели?

Опасаясь, что он отвергнет ее утешение, Эверил нерешительно коснулась его плеча.

– Мне очень жаль.

Его лицо напряглось, жесткие черты приняли отчужденное выражение.

– Я не нуждаюсь в твоей жалости. Мне вполне достаточно твоей руки и девственности.

– Ты не получишь ни того, ни другого. – Эверил убрала руку.

В течение долгой минуты они сверлили друг друга яростными взглядами. Дрейк первым отвел глаза и откинулся на тюфяк.

– Условия нашего брака не подлежат обсуждению, – изрек он и закрыл глаза. – Ложись спать.

Эверил безропотно подчинилась. Она вернулась к кровати и забралась в постель. Сейчас не время уговаривать Торнтона отпустить ее на волю. Он слишком расстроен, чтобы с пониманием отнестись к ее просьбе. Но ничего, она найдет способ бежать. Чтобы заключить брак, им наверняка придется покинуть остров. Вот тогда-то она и воспользуется этим обстоятельством и вырвется из плена.

Проснувшись с первыми лучами солнца, Эверил обнаружила, что Торнтона в хижине нет. Его одеяла, сложенные в аккуратную стопку, лежали на столе. Как только остатки сна улетучились из сознания, она вспомнила ночной разговор.