Если полюбишь графа - Элизабет Торнтон Страница 26

Ей хотелось бросить ему в лицо бесчисленные упреки: его предательство и коварство, то, что он привез ее в такое место, как и то, что он лишил ее общества и покровительства брата, привлек к этому заговору миссис Дьюинтерс и ловко манипулировал всем и вся для достижения конечной цели. Но было нечто, разгневавшее ее больше остального.

– Обман! Мошенничество! – Голос Дейрдре дрожал от гнева. – Грязный, низкий, подлый, бесчестный и отвратительный обман! Как вы смеете обращаться со мной подобным образом? Вы использовали мое положение. То, что мы встретились в доме Уинслоу, не было случайностью. Вы натравили на меня своих шпионов! Как вы посмели играть против меня краплеными картами? Я не позволю вам остаться безнаказанным! Вас выкинут из Уайтхолла и любого другого места, опозоренного вашим присутствием. Змея! Вы и с Арманом вели себя нечестно. Я уничтожу вас, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни! Не смейте ко мне прикасаться! – выкрикнула Дейрдре, когда Рэтборн протянул к ней руку.

Он схватил ее за руки и повернул лицом к зеркалу, висевшему над каминной полкой.

– Поглядите на себя хорошенько, мисс Фентон.

Граф сорвал парик с ее головы, и Дейрдре вздрогнула от боли, потому что кожу поцарапали шпильки.

– И не пытайтесь запугать меня! Достаточно мне обмолвиться о том, кто был моим партнером по картам, и ваша репутация будет погублена навсегда.

– Вы омерзительны. – Рэтборн отпустил Дейрдре. – Сядьте, – приказал он коротко.

Дейрдре услышала в его словах угрозу и неохотно подчинилась.

. – Я знал, что вы выкинете нечто подобное, но то, что сотворили вы, находится за пределами человеческого понимания. О чем думал Сен-Жан, когда позволил сестре выставить себя напоказ подобным образом? Не нуждается ли этот мальчишка в психиатрическом освидетельствовании?

Вопрос был риторическим, и Дейрдре промолчала. Она слушала поток его обвинений вполуха, все время думая о том, что находится наедине с этим человеком в спальне. И в какой спальне! Дейрдре знала, что никакие угрозы, никакие возражения с ее стороны не подействуют на графа, если он вознамерился подчинить ее своей воле.

Она должна убедить Рэтборна отпустить ее.

Когда граф замолчал, Дейрдре обратилась к нему:

– Лорд Рэтборн, вы не можете удерживать меня здесь, – проговорила она миролюбиво. – Не знаю, каковы ваши намерения, но я согласна забыть об этой... странной шутке, если вы вернете меня домой. Признаюсь, я заслуживаю порицания и обещаю впредь вести себя достойно. Но давайте покончим с этим. Если вы хотите навестить меня завтра на Портмен-сквер или где пожелаете, я уверена, что мы сможем уладить наши дела.

Ответ графа вызвал у Дейрдре очередной приступ беспокойства.

– Вы вернетесь домой в положенное время. Я считаю важным, чтобы мы уладили наше дело сегодня ночью, но прежде поедим. Я решил, что не стоит ужинать у Уинслоу. У вас с уст могло сорваться неуместное словечко, и тогда ваше инкогнито было бы раскрыто. Я счел невозможным подвергать вас дополнительному риску.

Рэтборн снял крышки с блюд и разложил еду по тарелкам.

Дейрдре притворялась, что ест, хотя с трудом могла проглотить даже маленький кусочек или выпить глоток вина, которое граф ей настоятельно предлагал. Рэтборн осушил три бокала бургундского подряд, и это беспокоило Дейрдре.

С каждой минутой Рэтборн становился все мрачнее, а Дейрдре изо всех сил старалась не выказать своего страха. Внешне она казалась спокойной, хотя нервы у нее были натянуты как струна. Мысленно она пыталась оценить возможности выбора и пришла к выводу, что для нее лучше всего будет не перечить графу, пока не станет ясно, чего он хочет. Она положила на тарелку нож и вилку, чтобы показать, что покончила с едой, и слегка отодвинула свой стул от стола.

– Пейте вино – вы почувствуете себя лучше, – произнес Рэтборн, и его голос не показался Дейрдре сердитым. И тем не менее это вызвало у нее еще большую тревогу и недоверие.

– Я уверена, милорд, что это преднамеренное похищение преследует какую-то цель. Могу я узнать какую? – спросила Дейрдре, стараясь говорить как можно мягче.

– Разве вы забыли, что нам с вами предстоит обсудить условия сделки? – спросил в свою очередь граф. Его лицо показалось Дейрдре непроницаемым.

– Я не забыла. И все же давайте приступим к обсуждению.

– Шесть тысяч фунтов – сумма немалая. И как вы думаете изыскать ее?

– Разве это важно? Вы, как я полагаю, уже знаете наперед, как отнестись к любому моему предложению, пока не поступит такое, которое вы выбрали заранее. И что вы предложите, милорд?

– Вы не сможете собрать такую сумму, если не продадите свою ферму, а так как она заложена и перезаложена, то это едва ли можно считать ответом.

– Похоже, вы очень хорошо осведомлены о моих делах, – заметила холодно Дейрдре.

– Да, этого и следовало ожидать, потому что я недавно вложил круглую сумму в ваше предприятие по выведению породистых лошадей.

Граф сказал это как бы между прочим. Дейрдре пристально посмотрела на него и ничем не выдала, насколько ее поразило .услышанное.

– Если называть точную сумму, то это пять тысяч фунтов, – добавил Рэтборн.

Дейрдре опустила глаза, а граф продолжал:

– Вы разорены, Дейрдре. Я в этом уверен. Выходите за меня замуж, и я возьму на себя все ваши обязательства, настоящие и будущие. Вы найдете во мне благородного и щедрого мужа, хотя вы не в таком положении, чтобы диктовать мне условия.

– Понимаю.

Пальцы, сжимавшие бокал, немного дрожали, и это было единственным признаком того, что Дейрдре волнуется.

– Вы помните, я говорил, что сделаю вам предложение снова, когда обстоятельства будут мне больше благоприятствовать. Не бойтесь, Дейрдре, – добавил Рэтборн мягко, заметив ее почти неестественную бледность. – Вам должно польстить то, что ради вас я пустился во все тяжкие. Ради любой другой женщины я бы на это не пошел.

Дейрдре была в шоке. Ей хотелось кричать и возмущаться, но губы не слушались ее, она не могла вымолвить ни слова. Граф лениво наблюдал за ней, и она наконец произнесла с ледяным высокомерием:

– Но я ничуть не польщена. Вы хотите меня только потому, что я вам отказала. Не сомневаюсь, что это уникальное явление в вашей жизни.

– Верно.

– И таким образом я задела ваше тщеславие. Больше за этим не стоит ничего.

– И это верно.

– Как только я отдам себя на вашу волю, вы тотчас же потеряете ко мне интерес и будете сожалеть о том, что вам пришла в голову мысль о браке.

– Вы несправедливы к себе, – сухо возразил Рэтборн.

– Я реалистка, – огрызнулась Дейрдре.

– Скорее циник.

Наступило неловкое молчание, после которого Рэтборн продолжал более мягким тоном: