Гони из сердца месть - Уинифред Леннокс Страница 26

— Фрэнк, я увижу летучих мышей?

Он засмеялся.

— Конечно.

— Мне надо сидеть тихо-тихо?

— Нет, они не пугливые.

— Я… — Рамона осеклась.

Она хотела поделиться с Фрэнком своим тайным желанием: убедить себя и его, что она на самом деле не боится летучих тварей. Поэтому она решила пойти на плантацию агавы одна, поздно ночью, раскинуть сетку — Рамона уже присмотрела у Фрэнка в кладовке старый гамак с мелкими ячейками, — наловить мышей на соседней плантации и выпустить на плантации Фрэнка. Конечно, придется сесть на велосипед и крутить педали в темноте, но Рамона уже проверила, как горит велосипедная фара, и накачала шины.

— Ты ведь внучка настоящего мачо. — Фрэнк подмигнул ей, и у Рамоны не осталось сомнений: она справится.

«Ты внучка настоящего мачо»…

Она искоса посмотрела на Рика. Сейчас он показался ей совсем мальчишкой, чуть старше Патрика. Так что ж, она станет подчиняться и его воле тоже?

Кровь Рамоны вскипела, ладони закололо, и она вспомнила выражение «руки чешутся». Вот, значит, как это бывает. Сейчас ее руки не просто чесались — они зудели, горели. Выходит, она такая, что любой мужчина способен подчинить ее своей воле? Даже такой сопляк, как Рик?

Они достали ее, они везде, куда ни сунься, даже в кулинарном журнале, который она недавно послала ко всем чертям. Там мужчины руководили даже кулинарным отделом! Ей надоело спорить с ними о том, какое вино рекомендовать к фруктовому торту, а какое к творожному. Она выставила из дому мужа — а как еще можно назвать вынужденный отъезд Гая в Париж? Конечно, нашелся благовидный предлог — проследить за виноградниками, за лозой новой селекции. Во время посадки, роста и сбора урожая. Она кричала на Гая, требуя, чтобы он не возвращался в Сакраменто до осени. Она вынудила даже Патрика улететь на подводную охоту раньше времени.

Зачем?

Она хотела вернуться к себе самой. Уйти из-под власти всех мужчин. И вот — на тебе!

Даже сидя за рулем своего любимого гиганта, подчиняя себе четыре сотни лошадей — это столько, что конюшня с ними заняла бы пол-Мексики, — она подчиняется какому-то парню? Только потому, что он мужчина?

Рик между тем весело насвистывал мелодию из модного бродвейского мюзикла, откинувшись на спинку своего кресла и закрыв глаза.

— Я немножко вздремну, — проговорил он, прерывая мелодию. — Я хорошо поел, теперь приятно соснуть.

Перед глазами Рамоны возникла похожая картина: Гай, выбираясь из-за стола в выходной и довольно улыбаясь, что-то мурлычет себе под нос, потом говорит:

— Я так хорошо расслабился. Пойду прилягу.

Уже не думая, Рамона круто повернула руль вправо и нажала на тормоз. Потом наклонилась и сунула руку под сиденье. Пальцы безошибочно накрыли нагревшийся металл. Рамона выдернула револьвер и направила дуло в лицо Рика.

Она проделала все это мгновенно, но Рик открыл глаза от толчка. Ему в глаза уставилось дуло «барракуды».

— Т-ты что? — заикаясь, пролепетал он, импульсивно отшатываясь и хватаясь за ручку дверцы.

— Она заперта, малыш, — процедила сквозь зубы Рамона. — А это — бельгийский револьвер с милым названием «барракуда». Подарок настоящего мачо, если тебе интересно.

— Мне интересно. — Он кивнул, приходя в себя от неожиданности и соображая, как ему поступить.

— Если дернешься, выстрелю.

— Ты что, Рам?

— Рассказывай, малыш. Кто меня нанял на самом деле. Кто послал тебя со мной. С чем и зачем.

— Но ты ведь не пустишь в меня пулю… Ты не сможешь…

Она прицелилась в приоткрытое окно и нажала на спусковой крючок.

От звука выстрела лицо Рика посерело, а Рамона почувствовала, как в животе что-то задергалось, и забытая сладость, которая возникала в совсем другой обстановке и которую она давно не могла испытать, охватила ее. А она-то решила, что жизнь никогда больше не отпустит ей даже самую малую толику такого невероятного ощущения.

Возбужденная Рамона громко расхохоталась, глядя на Рика.

— Малыш, начинай. Я знаю, у тебя тоже есть оружие, но ты не достанешь его. Ты ведь понял, что я метко стреляю. Понял, правда?

— Но тебя… посадят.

— Мне все равно. Считай, я отправилась в свой последний рейс. Только не на «кадиллаке», как положено людям моего круга, а на этом грузовике.

Он не мигая смотрел на нее.

— Сумасшедшая баба. А с чего ты взяла, что тебя покатят на «кадиллаке»? — Рик не удержался от любопытства. Он уже приходил в себя и пытался заговорить ее, отвлечь, овладеть ситуацией.

— Я тебе потом объясню. Откровенность за откровенность. Но ты первый. Начинай, я после тебя…

Рик поднял руки, обратив к Рамоне раскрытые ладони, что означало полную капитуляцию.

— Ладно, я тебе все расскажу… Ты ведь отличный водитель и прекрасная девчонка. Только… немного скромная для шоферни.

— Ты так считаешь даже сейчас? — Она легонько покачала револьвером.

— А что? Мне даже нравится. Возбуждает! — Рик засмеялся, дергая плечами. — А то я думал, мы с тобой и дальше будем ехать тихо и скучно.

— Вот как?

Рамона оценила, насколько он хорошо держится, это еще больше взбодрило ее. Достойный противник всегда делает тебя сильнее, говорил Фрэнк. И изобретательнее. Интересно, Рик тоже видит в ней достойного противника?

Словно отвечая на ее безмолвный вопрос, Рик сказал:

— Мне даже нравится.

— Отлично. Начинай. Пока не расскажешь, с места не сдвинемся.