Шотландец в Америке - Патриция Поттер Страница 26

— А что же?

— Твои манеры. И походку, и то, как ты разговариваешь. От этого так и веет уверенностью в себе и богатством.

— Значит, богатство всегда соседствует с высоким происхождением?

Она плотно сжала губы, синие глаза вспыхнули от гнева. Злится, подумал Дрю. Не понимает, что с той же иронией он относится и к себе. Последние двадцать лет.

— Нет, разумеется, — язвительно отвечала Габриэль, — но ты до сих пор так и не ответил на мой вопрос.

— Какой?

— Почему ты отправился гнать стадо?

— Решил, что надо попробовать.

— Не верю этому ответу.

— Ну, значит, мы с тобой на равных, — резко ответил Дрю. — Я тоже не верю твоим ответам.

Вид у Габриэль стал такой, будто ее ударили, — девушка сжалась, оцепенела. Да, она солгала, но что же он все время тычет ее носом в лужу, точно беспомощного котенка? Впрочем, и у котят есть коготки.

— Искал приключений, — сказал он, стараясь разрядить обстановку, — искал приключений, а не только хотел подработать. Хотел узнать Запад так, как мало кто его знает.

Частично это была правда, но Дрю не мог при этом удержаться от насмешки над собой.

— Разве ты не знаешь, девушка, что шотландцы обожают все американское?

Габриэль удивленно нахмурилась:

— Почему?

— Потому что мы стары, а вы молоды. Мы утратили все свои возможности, а у вас все впереди. Англичане захватили практически все наши земли и полагают, что независимость — это недостаток. А вы считаете ее добродетелью.

Это был довольно высокопарный ответ, и Дрю немало забавлялся такой манерой разговора — еще и потому, что избавлял себя от необходимости отвечать на сугубо личные вопросы.

Он украдкой глянул на небо — непроглядная чернота заметно посерела. Скоро встанет солнце.

Дрю опустил глаза — рука его по-прежнему сжимала руку Габриэль. Рыцарственным жестом, усвоенным еще в детстве, он поднес ее ладошку к губам и поцеловал — более долгим поцелуем, чем требовали приличия. Увы, этот поцелуй только усилил его жажду. Проклиная себя за чересчур джентльменское поведение, Дрю отрывисто сказал:

— Пора отправляться в путь.

Габриэль колебалась, не сводя с него своих колдовских глаз, черные влажные ресницы придавали ей какой-то беззащитный вид. Шотландец неохотно выпустил ее ладонь — правая рука у него все еще болела и не могла поднимать тяжести. Зато он предложил девушке свою левую руку и помог ей встать с земли с такой легкостью, точно Габриэль Льюис весила не больше перышка.

Да, она выглядит такой слабой и беззащитной… Дрю внезапно вспомнил о муже сводной сестры. Если Габриэль и впрямь в опасности, Бен сумел бы ей помочь.

— У меня есть друг, — медленно проговорил он, — стряпчий из Денвера, а в прошлом — шериф, и причем один из лучших. Он тебе поможет. Человек, исключительно достойный доверия.

— Шериф? — негромко повторила она.

— В первом же городе ты можешь сесть в дилижанс, — добавил Дрю, — денег у меня на это хватит, и…

— Нет! — отрезала Габриэль и, поняв, что невольно нагрубила, продолжала уже мягче:

— Спасибо, но… Я просто не могу… Я никому сейчас не могу верить. И ты не знаешь… какой это страшный человек…

В ее глазах мелькнуло уклончивое выражение, и все сомнения Дрю вспыхнули с новой силой. Девушка опять съежилась, опустила взгляд. Шотландец сразу понял, что она лжет и что ее история тоже отчасти ложь. И все же — что за важная или опасная причина вынудила хорошенькую женщину переодеться в мешковатое тряпье и остричь волосы? Что за беда заставила ее предпочесть тяготы и опасности кочевой жизни?

— А ты… сдержишь свое обещание? — осторожно спросила Габриэль.

Дрю понимал, что не должен этого обещать, но не мог поверить, что девушка лжет из-за какой-то неблаговидной причины. Сейчас надо попридержать язык, но не спускать с нее глаз. Да, черт возьми, он так и эдак с нее глаз не спустит — теперь, когда знает, что скрывается под этой ее бесформенной одеждой и гримом.

— Как я и сказал вчера — некоторое время я буду молчать. Большего обещать не могу.

Габриэль прикусила губу, хотела что-то сказать — но шотландец приложил палец к ее губам.

— И если я узнаю, что ты мне соврала… в чем-то очень важном, — добавил он тихо, — ты убедишься, что я отнюдь не джентльмен.

Надо отдать ей должное — Габриэль не дрогнула. И теперь Дрю оставалось лишь гадать, сумел ли он припугнуть эту сумасбродку.

Он направился к кустам, где была развешана мокрая одежда. Она еще не просохла, но Дрю до чертиков надоело вести себя, как положено джентльмену.

— Через пять минут отправляемся, — бросил он сухо. — Успеешь собраться?

— Да.

Она говорила тихо, но уверенно.

Другие женщины провозились бы со сборами полдня, но ведь Габриэль — не такая, как другие.

Нет, не Габриэль, а Гэйб Льюис. Ему снова придется привыкать к этому имени.* * * Габриэль казалось, что день тянется бесконечно. Времени для разговоров у них почти не было, да к тому же шотландец ясно дал понять, что к беседам не расположен.

Странное ощущение возникло у Габриэль: словно она потеряла друга. Отвергнув его, по-видимому, совершенно бескорыстное предложение насчет денег и возможности обратиться к бывшему шерифу, она каким-то образом пробудила в нем подозрения. Или, может быть, Дрю просто испытывал ее? И она, Габриэль, это испытание не прошла.

Ссадины и кровоподтеки — следствие долгой верховой езды — тоже причиняли Габриэль нешуточные мучения, но с этим она худо-бедно справлялась. Отчуждение Дрю переносить было куда труднее.

Габриэль снова попыталась убедить себя, что всего-навсего играет роль, как ей часто приходилось делать на сцене… но каждый раз, как она встречала холодный взгляд золотистых глаз Камерона, его насмешливую ухмылку, сердце у нее сжималось. И больнее всего было вспоминать, сколько раз он называл ее лгуньей.

Ей до смерти хотелось выпалить все свои подозрения насчет Керби Кингсли, уверить Дрю, что солгала она из благих намерений, — но она не была уверена… Габриэль не знала, насколько шотландец близко сошелся с человеком, которого она подозревает в убийстве своего отца. И хотя она теперь точно знала, что Камерон не мог быть тем высоким убийцей, — вряд ли он ничего не знал о самом убийстве.

Но способен ли человек, который спас жизнь одному человеку, закрыть глаза на убийство другого?

Вряд ли. Габриэль ужасно не хотелось думать, что Камерон на это способен. Однако он тоже очень хорошо умеет притворяться. Разве это не говорит об умении кое-что скрывать?

А что можно сказать о Керби Кингсли? Габриэль совершенно точно знала, что у него есть что скрывать — и он скрывает это уже двадцать пять лет. Размышляя над причинами, которые побудили ее отправиться на перегон скота, девушка все время помнила последние слова умирающего отца, помнила о том, что он написал в письме.