Отвратительная истина - Диана Кади Страница 26

– Он женат, – услышала Марта знакомый голос по телефону.

– Ты врешь. Откуда ты знаешь?

– Неважно. Я желаю тебе счастья, настоящей любви, но не с этим лживым ублюдком, – с ненавистью проговорила Ольга.

Ничего не ответив, Марта бросила трубку. Она не могла поверить, что Вадим лгал ей все это время. «А может, это Оля меня обманывает?» – спрашивала себя Марта, понимая, что подруга никогда не стала бы этого делать, даже несмотря на их частые в последнее время ссоры. Причиной их недавнего разлада стала реакция Марты на горе подруги: у Ольги умер отец, а Марта не только не поддержала ее и не появилась на похоронах, но еще и обидела убитую горем дочь. «Смерть – это естественно. Все мы умрем, а страдать из-за человека, который прожил долгую жизнь, – глупо и бессмысленно», – говорила Марта. Она не могла сочувствовать Ольге, потому что искренне не понимала чужой боли. Она ненавидела собственного отца, и, если бы умер он, единственное, что она бы почувствовала, – это облегчение.

Марта не находила себе места. «Как он мог? Я изливала ему душу. Он знал, сколько я пережила боли. Я доверилась ему, а он предал меня. Почему он не сказал мне? Мы же взрослые люди. Он мог сразу сказать об этом и не подвергать меня страданиям. Я бы все равно рано или поздно узнала. Боже, как глупо. Как жестоко. Я не заслуживаю этого. Господи, за что? Сколько мне еще страдать? Почему я должна верить в тебя, когда ты всю жизнь мучаешь меня?!» – думала она.

В глубине души Марта всегда верила в Бога, но никогда не могла понять, почему он допускает, чтобы люди страдали. В детстве, в очередной раз жестоко избитая родным отцом, она вставала на колени, закрывала лицо руками и плакала. Она боялась, что ее плач услышит отец и рассердится снова. Маленькая Марта неумело читала молитву, которой ее научила мама. Тогда она надеялась, что Бог услышит ее и избавит от боли, душевной и физической. Она умоляла Всевышнего пожалеть ее. «Боженька, если ты есть, докажи мне, что ты есть. Сделай так, чтобы он ушел. Не умер. Просто ушел. Пусть он найдет другую жену и оставит нас», – проливая слезы, просила девочка. Но отец не уходил. С каждой новой мольбой она верила в Бога все меньше и меньше. Ей казалось несправедливым, что Господь наблюдает за ними сверху, как рассказывала мама, но ничего не делает. Марта просила у Бога доказательств его существования. Чем старше она становилась, тем больше упреков высказывала ему. Потом Марта стала просить, чтобы Бог наказал отца, но Бог не наказывал. Марта часто вспоминала о своих обращениях к высшим силам и была обижена тем, что они до сих пор бездействуют. Она не понимала, почему маленькие дети и беззащитные женщины страдают, а ее жестокий отец живет и с ним не происходит ничего плохого. Когда Марта услышала правду о Вадиме, она вновь испытала то самое чувство обиды на Бога – за то, что он допустил еще одно испытание в ее судьбе. «Я больше так не могу», – говорила себе Марта. Повторяя про себя одну и ту же фразу, она шла на кухню. Она решила покончить со своими бесконечными страданиями и взяла в руки нож. «Я больше так не могу, – снова прошептала она, держа в дрожащих руках свой, как ей казалось, шанс на спасение. Марта не видела другого выхода. Она не могла рассуждать холодно и разумно, как делала это до встречи с Вадимом. – Ты раздавил меня, – уже с ненавистью говорила Марта. – Ты сделал меня слабой. Я даже это не могу теперь сделать. Как же я тебя ненавижу. Как же я тебя люблю…» – Марта выкинула нож и опустилась на пол. Она закрыла лицо руками, как делала это в детстве, и зарыдала. Марта была не в силах остановить слезы, которые стекали и стекали по ее лицу. Она понимала, что никогда не сможет делить его с другой женщиной. Марта долго не могла успокоиться. Она кричала, плакала, говорила о любви и ненависти. Она испытывала все чувства сразу: ненависть, обиду, презрение и слабость, не дававшую покончить со всем этим раз и навсегда. «Я даже убить себя не могу. Я слабая. Как же я себя ненавижу!» – кричала Марта, раздавленная безответной любовью.

Наконец успокоившись, Марта еще долго пролежала на полу и не заметила, как уснула. Утром она открыла глаза, в которых больше не было слез. Ей казалось, что вчера она использовала лимит слез, который дается человеку на целую жизнь. Она поднялась с пола и пошла на балкон. Ей снова не хватало воздуха. Вдыхая запах утра, она старалась не думать о Вадиме. «Больше не будет любви, – сказала она себе. – Я больше никогда и никому не поверю».

Обещания Марты самой себе прервал телефонный звонок. Она долго смотрела на имя звонящего и не решалась взять трубку. Она боялась, что, если снова услышит его голос, все ее обещания останутся только словами. Вадим настойчиво звонил снова и снова. Наконец она нажала отмену. Но спустя минуту перезвонила ему сама. «Я скажу ему все, что думаю, – говорила себе Марта. – А потом навсегда вычеркну его из своей жизни».

– Привет. У тебя все хорошо? – растерянным голосом спросил Вадим.

– Здравствуй. У меня все отлично. Как у тебя? – холодно ответила Марта.

– Я рад. Переживал, когда ты долго не подходила… У меня тоже хорошо. Работаю.

– Я все знаю.

– Что «все»? – догадываясь, о чем говорит Марта, но не показывая этого, спросил Келлер.

– Ты женат! Ты обманывал меня! Зачем? Как ты мог, Вадим?!

– Я хотел тебе сказать…

– Когда?! – не сдерживая гнева, воскликнула Марта.

Вадим не знал, что ответить. Он давно пытался сказать ей об этом, но не решался. Он забыл все слова, которые собирался сказать Марте, если она узнает о его семье. Но он помнил, что Лера больше не хочет быть с ним. Приняв решение быть одновременно с двумя женщинами, он даже не подозревал, что правда откроется так скоро.

– Ты любишь меня? – спросил он, но через секунду понял, что хотел сказать совсем не это и что и без того очевидная любовь Марты ничего не изменит.

– Да… – ответила Марта, не сдержав обещание, данное себе минуту назад.

– Ты говорила, что любовь – это я, так к чему эти формальности? Если бы ты по-настоящему любила меня, тебе бы было все равно, женат я или нет. Ты бы просто была со мной, – говорил Вадим, ненавидя себя за то, что повторял слова Блудецкого, а не свои собственные, идущие от души.