Воин - Николь Джордан Страница 26

Безуспешно пытаясь не замечать его обнаженный мускулистый торс, Ариана опустилась на колени, чтобы развязать перекрещенные кожаные ремешки у него на ногах. К тому времени как она справилась с ремешками, соединявшими шоссы и брэ, все ее тело постыдно пылало жаром.

– Все, демуазель, – многозначительно произнес Ранульф, когда она нерешительно остановилась. – Я не могу купаться, полуодетым.

Ариана развязала шнурок на поясе и потянула короткие подштанники вниз, прикладывая совершенно ненужные усилия.

Она смотрела, как Ранульф опускается в горячую воду, не представляя себе, как он выдержал такие страдания, гадая, есть ли у него, кроме шрамов на теле, точно такие же в душе. В очаге горел огонь, отбрасывая тени на его лицо, смягчая жесткие углы и линии, рисуя нежность там, где, Ариана знала, была лишь непреложная решимость. И все же она не могла не заметить, с какой усталостью он откинул голову назад.

К собственному смятению, этот жест пробудил в ее душе острое желание прикоснуться к нему, предложить утешение.

Услышав ее негромкие шаги около ванны, Ранульф резко поднял голову. Ариана стояла рядом и смотрела на него, а на ее прекрасном лице застыло выражение невыразимой печали.

Ранульф решительно запретил себе, поддаваться состраданию, которое увидел в ее глазах. Не желает он ее жалости, она ему ни к чему.

– Почему ты мешкаешь, леди? – негромко спросил он бархатным дразнящим голосом, глядя на нее.

Ариана застыла. Откровенная боль исчезла из его глаз, сменившись вызывающим золотистым мерцанием.

Она неохотно опустилась на колени около ванны, остро ощущая наготу Ранульфа. Дрожащими руками взяла она кусок мыла и собралась мыть лорда.

Сначала Ариана вымыла ему голову, втирая пальцами в кожу мыльную пену, и споласкивая волосы чистой водой из кувшина. Потом настала очередь этого великолепного тела. Ариана начала с жилистых рук и мощных плеч. Но как бы она ни старалась убедить себя, что Ранульф просто незнакомец благородного происхождения, заслуживший честь быть искупанным хозяйкой замка, поверить в это она не могла.

С неохотой, передвинув руку на широкую мускулистую грудь, Ариана закусила нижнюю губу. Ее неловкость усугублялась тем, что Ранульф пристально смотрел на нее. Он закинул руку за голову, давая ей доступ к ребрам. Ариана нащупала раны, полученные, им при нападении из засады, и с благодарностью занялась ими, чтобы отвлечься.

– Вам следует позволить мне обработать их, – с беспокойством произнесла Ариана, осторожно прикасаясь пальцем к воспаленной плоти, покрытой засохшей кровавой коркой. – Я принесла снадобья с собой.

Ранульф настороженно следил, как она хлопочет над его ранами. Ариана очень аккуратно смыла засохшую кровь и обмыла разорванную плоть, и все это время с ее лица не сходило печальное выражение, словно она переживала из-за его боли.

Ранульф усилием воли оставался неподвижным, пока Ариана мыла его… до тех пор, пока ее осторожные руки не перебрались к нему на спину и не начали обводить рубцы старых шрамов…

То, с какой скоростью Ранульф двигается, испугало Ариану. Его пальцы сомкнулись на ее запястьях, как железные оковы, а лицо нахмурилось.

– Мой, но побыстрее.

– Как пожелаете, милорд, – ответила она с вынужденным смирением.

Услышав ее покорный ответ, Ранульф почувствовал, что ему нужно защищаться. Он не смеет принимать то молчаливое утешение, которое она предлагает. Если он поддастся, то станет слишком открытым, слишком уязвимым. Он уже чувствует, как смягчается и расслабляется от этой нежности. Сама ее близость уже успокаивает. Нежный изгиб ее щеки заставил Ранульфа сжать кулак – он изо всех сил пытался побороть порыв протянуть руку и прикоснуться к ней.

– Я жду, демуазель, – напомнил он.

Ариана поспешно домыла ему спину, но когда он вытянул ногу и положил ее на край ванны, ее движения замедлились. А когда дело дошло до того места, где сочленялись его бедра, Ариана и вовсе остановилась.

Ранульф медленно улыбнулся.

– Ты дала клятву повиноваться мне, – напомнил он. – И уже готова отречься от нее?

– Нет. Мое слово – это моя честь.

Она провела мылом по его набухающему естеству, и Ранульф застыл, вдруг поняв, сколь опасна избранная им тактика. Ранульф остро ощущал ее близость… ее раскрасневшуюся кожу, ее белые зубы, закусившие розовую нижнюю губку, ее сладкий аромат… Ноздри его раздувались от первобытного мужского вожделения. Он почти чувствовал под собой мягкое женское тело…

Околдовала, точно. Вот что Ариана с ним сделала. Будь он поумнее, он бы и вправду попытался соблазнить ее, как советовал Пейн. Попытался – и сам околдовал бы ее, чтобы добиться покорности.

Взгляд Ранульфа задержался на красивых губах Арианы. Если приложить все его мастерство, можно биться об заклад на выигрыш с турниров за целый год, что она забудет о ледяном равнодушии и презрении, так досаждавших ему. Он сокрушит барьер высокомерия, и Ариана будет, задыхаясь, молить его о прикосновении, будет жаждать подарить ему наслаждение…

– А теперь сними одежду, демуазель.

– Ты хочешь, чтобы я разделась? – едва слышным шепотом спросила Ариана.

– Да. Пора ложиться спать. – Ариана мешкала, и Ранульф негромко добавил: – Демуазель, ты же не отречешься так легко от своей клятвы быть покорной? Платье… или я должен снять его сам?

Сердито выругавшись про себя, Ариана отвернулась, чтобы раздеться, сняла блио, камизу и чулки, и осталась в одной сорочке. Тонкий лен почти ничего не прикрывал, несмотря на длинные рукава и длину ниже колен, – сквозь слишком тонкий материал просвечивали соски и треугольник кудряшек на ее женском естестве – и не спасал ее от внимательного, испытующего взгляда Ранульфа, велевшего ей повернуться. Он медленно скользил глазами по ее телу.

Она просто восхитительная красавица, которая все сильнее обостряет его и без того растревоженные первозданные чувства. Ее гибкое юное тело было высоким, ноги длинными, кости тонкими и изящными, очаровательное лицо завораживало. Груди, полные и роскошные, талия, которую он легко мог охватить ладонью, и бедра, словно созданные для того, чтобы увлечь мужчину.

Кровь Господня, да она представляет собой соблазн, угрожающий его рассудку! Он, верно, ума лишился, когда задумал это. Он всего-то и хотел, что добиться ее послушания, склонить ее к покорности, но совершенно забыл, что от подобных игр сам останется неудовлетворенным, сексуально разочарованным и будет скрежетать зубами по ночам. Он сам связал себе руки, потому что не может прикоснуться к Ариане – даже если он преодолеет ее сопротивление, за последствия придется расплачиваться.

Теперь он хотел, чтобы она его вытерла.

Взяв льняное полотенце, Ариана осторожно приблизилась, стараясь держать себя в руках. То, что этот мужчина ее по-настоящему привлекает, только усиливало раздражение, и Ариана начала вытирать его красивое, исполосованное шрамами тело, прикладывая к этому куда больше усилий, чем следовало бы.