Чужая свадьба - Конни Брокуэй Страница 26

— Вы видели, сэр Эллиот. Она хотела ударить меня этим шаром!

Кэтрин стояла ярдах в двадцати от них, ее лицо выражало глубокое раскаяние.

Рядом с ней стоял Энтон с широко раскрытыми от изумления глазами.

— Я так сожалею, леди Агата! — поспешно подойдя к ним, сказала Кэтрин. — Я разучивала свой удар и, боюсь, давно не практиковалась. Надеюсь, вы понимаете.

Летти повернулась к Эллиоту:

— Неужели она и вправду думает, что мы поверим… — Слова замерли на ее губах.

Она смотрела на него со все возрастающим недоумением. Эллиот не понимал почему. Кэтрин же извинялась.

— Леди Агата? — неуверенно повторила она. — Вы прощаете меня?

Столичная гостья смерила сэра Эллиота уничтожающим взглядом, затем повернулась к Кэтрин:

— Конечно, моя дорогая.

Удивительно, но ее голос звучал вполне любезно. А Эллиот мог бы поклясться, что минуту назад она была готова обрушить на голову Кэтрин целый поток проклятий. Либо он ошибался, либо леди Агата Уайт была более опытной актрисой, чем он мог предположить.

— Осмелюсь сказать, что с возрастом становишься неловким, — продолжала она и тут же ахнула:

— О Боже! Я сказала совсем не то. Конечно, я имела в виду, что способности ослабевают. И это я должна просить у вас прощения.

Губы Кэтрин сжались в попытке изобразить улыбку.

— Конечно.

Эллиот наблюдал за дамами в полном недоумении. Это же был крокетный шар, черт возьми, а не артиллерийский снаряд.

— Еще раз, мои извинения, — сказала Кэтрин. — И удачи в игре, леди Агата.

— Забудьте об этом. И вам удачи, миссис Бантинг, — ответила Летга и отвернулась. Кэтрин взяла Энтона под руку и отправилась за своим желтым шаром.

— Я уверен, это было непреднамеренно, — сказал Эллиот.

Спокойное лицо Летти мгновенно преобразилось, она с негодованием посмотрела на своего партнера.

— Кэтрин шьет пеленки для приходского приюта, — объяснил он. — Она регулярно носит бедным бульон и одеяла. Одна, без чьей-либо помощи, устроила читальню для возвратившихся солдат. Неужели такая дама намеренно бросит шаром в другую даму? — примирительно спросил он.

По крайней мере после его слов ее гнев утих. Лицо гостьи выражало веселое изумление. Она посмотрела на него долгим взглядом, затем покачала головой и, наклонившись, подняла молоток. Он услышал, как при этом она произнесла лишь одно слово: «Мужчины!»

Эта игра в крокет у Бигглсуортов запомнилась обществу как самая долгая и самая интересная игра за все время существования Литтл-Байдуэлла. Сначала казалось, что сэр Эллиот Марч и леди Агата Уайт выиграют. У сэра Эллиота была репутация спортсмена, и вопреки ее заявлениям леди Агата с самого начала хорошо проявила себя. Она оказалась сильным игроком. У нее был глаз снайпера и ловкость акробата. Снова и снова она решительно посылала свой черный шар в одни ворота за другими. Скоро всем стало ясно, что леди Агате и сэру Эллиоту нет равных.

Но затем, где-то в середине игры, после того как леди Агата прекрасно прошла двое ворот, Кэтрин Бантинг ударила по шару леди Агаты, и тот отлетел футов на десять. Леди Агата, которая в ожидании своей очереди угощала группу джентльменов пикантным рассказом о своих приключениях в Париже, обернулась. Оценив ситуацию, она снисходительно крикнула миссис Бантинг, чтобы та не расстраивалась.

Миссис Бантинг, явно не раскаиваясь в содеянном, фыркнула, впервые в жизни, насколько помнил Эллиот, и сообщила леди Агате, что не собирается огорчаться. С этими словами она положила свой шар рядом с шаром леди Агаты и послала его таким сильным ударом, какого в Литтл-Байдуэл-ле еще не видывали. Шар партнерши взлетел и, подпрыгивая, покатился в самый дальний угол поля.

Летти, наблюдавшая за действиями миссис Бантинг со все возрастающим недоумением, явно была в шоке. Только когда шар остановился, застряв между корней старого дуба, она обратилась к Эллиоту:

— Мисс Бантинг имела право так делать?

— Да, имела, — сказал Эллиот, сознавая свою вину. — Это называется «крокировка». Когда она положила свой шар рядом с вашим, готовясь к удару, она сделала то, что называется «взять крокет».

Летти кивнула:

— Поняла. Отсюда и название игры.

— Да.

— И почему, — она пыталась улыбнуться, но ей это не удалось, — могу я вас спросить, мне не рассказали о том, что есть такое правило?

Не мог же он ответить, что в Литтл-Байдуэлле игроки считают крокировку дурным тоном. Одно дело, когда кто-то ударял по чужому шару случайно, но сделать это нарочно, это… В Литтл-Байдуэлле, как бы там ни поступали в других местах, это было просто не принято.

То есть раньше было не принято.

— Я должен был вам сказать, — признался он. — Мое упущение. Простите.

В ее взгляде он увидел странное сочетание спокойствия и решимости. Ему был знаком такой взгляд — так смотрели люди, готовые вступить в битву.

— Все в порядке. Только скажите мне, когда моя очередь.

Дальнейшее, как говорится, принадлежит истории. К концу этой знаменитой игры крокет в том виде, в который раньше играли в Литтл-Байдуэлле, перестал существовать.

Сначала обе дамы хотя бы делали вид, что, охотясь за чужим шаром, стараются провести свой через ворота. Однако очень скоро обе перестали притворяться, и еще долго после того, как даже слабые игроки сбили финишные колышки и удалились, они продолжали гонять шары по всему полю, ударяя по шарам соперницы. Проделывалось это с улыбкой и соблюдением всех внешних приличий, но в их сладких словах яда было не меньше, чем меда.

— Ах, миссис Бантинг, — сказала Летти. — И как это мне удается все время ударять по вашему несчастному шару?

— Не решаюсь строить догадки, — усмехнулась в ответ Кэтрин, — но какой бы извращенный каприз ни управлял вашим шаром, его, бесспорно, злит, что я совершенно неспособна удержаться, чтобы не ударить по нему!

И дальше в том же духе.

Несмотря на героические усилия как Энтона Бигглсуорта, так и сэра Эллиота Марча закончить игру, в конце концов мужчины подчинились неизбежному и вдвоем покинули поле, предоставив его в полное распоряжение своих партнерш.

К шести часам гости столпились у входа в Холлиз. Эг-лантина с лохматым песиком леди Агаты, уютно устроившимся у нее на руках, в волнении расхаживала взад и вперед, бросая беспокойные взгляды в сторону кухни. Оттуда все громче и громче доносился голос Грейс Пул, возмущавшейся, что обед в результате столь долгого ожидания будет испорчен.

К этому времени, казалось, лишь у сэра Эллиота сохранился интерес к игре.

Он принес складной стул и уселся на краю поля. Там он и восседал — мужественно, положив ногу на ногу, с выражением слабого интереса на лице.