Приз для миллиардера - Мирна Маккензи Страница 26

— Я виноват во всем, — настаивал он, уступая своему желанию дотронуться до нее. Гидеон сжал ее плечи руками, так, что она не могла пошевелиться. — Я пришел сюда, искал вас и, осознавал я это или нет, пришел сделать то, что сделал. Я хотел снова почувствовать вкус ваших губ и сделал это. Вы, хочу напомнить, занимались своими делами, читали книгу, — добавил он, распаляясь.

— Гидеон, я оторвала пуговицы с вашей рубашки.

Он улыбнулся, хотя причин для веселья было мало. Он поднялся сюда и взял то, что ему не принадлежало — сорвал поцелуй, не имея серьезных намерений и предложений. Ему было досадно, что он причинил неприятности Кэролайн, и если бы не Эрин.... Почему она вошла именно в этот момент? Почему Кэролайн не остановила его? Непростительно. Безумно. Он обещал себе держать дистанцию, не прикасаться к этой женщине. А на самом деле? Неужели слова останутся словами?

— Рубашка никогда мне не нравилась, — сообщил он, насупившись.

Кэролайн нахмурилась и слегка толкнула его в грудь.

— Я знаю, о чем вы думаете, Гидеон, — продолжала она. — Ничего не выйдет. Моя доля вины останется за мной.

Хорошо. Он сыграет по ее правилам. Теоретически.

— Пусть так, — согласился он. — Прекрасно, я найду кого-нибудь, кто пришьет пуговицы на место, если это вас беспокоит.

Изумленно округлив глаза, она скрестила на груди руки.

— Вы этого не сделаете. Вы оставите рубашку мне, и я сама починю ее. Не хочу, чтобы кто-нибудь еще узнал, что я... что я... была...

— Была восхитительной?

— Я была наполовину раздета и упивалась вашим поцелуем. И это на глазах вашей сестры, Гидеон, — голос молодой женщины совсем упал. — Мы не владели собой, могло последовать продолжение, шутка ли это?

Он обнял ее за плечи, притянул к себе и поцеловал в макушку.

— Мы очень близки с Эрин. Я поговорю с ней. Объясню.

— И что вы ей скажете?

Гидеон вытянул вперед руки, ладонями вверх, и покачал головой.

— Правду. Нас, словно магнитом, тянет друг к другу, а мы сопротивляемся... но иногда.... Скажу, что между нами ничего нет. Что мы оба очень устали, и я искал вас для того, чтобы поговорить об отдыхе, о передышке. Вы знаете, это правда. Я не собирался целовать вас, когда направлялся сюда. Я просто хотел провести пару свободных минут в вашей компании, отдохнуть.

Кэролайн подняла глаза, улыбнулась и тряхнула кудрями.

— Вы странный человек, Гидеон. Большинство моих знакомых мой характер называют взрывным, не располагающим к тишине и спокойствию.

— Большинство ваших знакомых, должно быть, дураки. Теперь я оставлю вас наедине с вашей книгой. — Гидеон кинул взгляд на название. «История рыцарства». На обложке красовался отважный воин на боевом вороном коне.

— Это вовсе не то, о чем вы думаете. Здесь нет даже намека на романтику, — оправдывалась она, хотя он не произнес ни слова. — Я хотела покопаться в истории вашей семьи. Ваша сестра заинтересовалась....

Он кивнул.

— Наслаждайтесь чтением, Кэролайн.

Гидеон повернулся к ребенку. Девочка проснулась и теперь стояла в своей маленькой кроватке, раскачиваясь взад и вперед, и тянула к нему свои маленькие пухленькие ручки, как если он был новой невиданной игрушкой, которую она хотела бы иметь.

Гидеон поддался искушению и подмигнул малышке. Она радостно замурлыкала. Тихое доверчивое урчание. От этого звука приятная теплая дрожь пробежала по его спине и вдруг обернулась резким толчком сожаления. Либби и Кэролайн. Обе чисты и невинны, и обеих он мог обидеть, заставить страдать. Он молча благословил малютку — живое воплощение укора, напоминание об осторожности.

— Кэролайн, — заботливо сказал он, опираясь рукой о дверной косяк. — Вы с Либби не должны прятаться в четырех стенах. Не нужно запираться в комнате. Эрин моя сестра, а не мой надзиратель.

— И нам следует убедить ее не удивляться всякий раз, когда женщина из штата ваших работников будет кидаться вам на шею.

— Не беспокойтесь об этом. Я скажу ей, что вы не.... Вы ищете совсем другого мужчину, с иными ценностями, чем у меня.

Она на мгновение прикрыла глаза, затем внимательно посмотрела на него.

— Хорошо. Я бы очень хотела, чтобы она оценила мои жизненные устои.

Его сердце наполнилось сожалением.

— Она оценит. — Он попытался улыбнуться. — Будьте естественной. Улыбайтесь, смейтесь, если хотите. Вы же веселая, заводная. Я уверен, моя сестра и ее подруги оценят вашу искренность, вашу естественность, если вы будете собой, подлинной Кэролайн.

Она судорожно вздохнула и согласилась:

— Думаю, вы правы, лучший выход — быть самой собой.

— Спасибо, — поблагодарил он и вышел из комнаты.