Награда для чемпиона - Кейтлин Крюс Страница 26

Ему следовало бы испытывать триумф, а не делиться с ней своими мрачными секретами.

Повернувшись, он увидел Николая, который, сложив руки на груди, стоял на одном из балконов второго этажа и смотрел на них. Иван чувствовал его неодобрение.

— Если мой брат призрак, это моя вина, — спокойно произнес он.

Миранда посмотрела на него с любопытством.

— Я оставил его на попечение нашего дяди, — ответил Иван. — Николай был рад, когда смог наконец пойти в армию. Он добровольно записался в подразделение, где выполнение каждого задания отнимало у него часть души. За годы службы от нее почти ничего не осталось. Какое-то время он забывался с помощью алкоголя, но в конце концов от него ушла жена и забрала с собой их ребенка. Он потерял все.

— Он не потерял тебя.

На секунду Ивану показалось, что произошло землетрясение и весь мир перевернулся. Затем он увидел Миранду, такую красивую в легком сарафане, и понял, что изменения происходят не в окружающем мире, а в нем самом. Что они носят необратимый характер, и ему неясно, как с этим быть.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — сказал он ей. — Это я виноват, что он оказался в безвыходной ситуации и был вынужден принять эти решения. Если бы я не уехал…

— Ты мог бы принять те же решения, что и он, — перебила его Миранда. — Точно так же, как он мог бы последовать твоему примеру, заняться борьбой и изменить свою жизнь к лучшему. Жаль, что он этого не сделал, но это не твоя вина.

Иван ничего не ответил. Ее слова так потрясли его, что он с трудом устоял на ногах.

Миранда смотрела на него. В какой-то момент ее глаза наполнились тревогой, и она положила ладонь ему на руку. Тогда у него возникло странное чувство, будто эта хрупкая женщина может стать для него мощной поддержкой, если он ей это позволит.

— Иван, — мягко произнесла она, глядя ему в глаза, и он осознал, в какой опасности находится его сердце. Ему следовало послушаться брата и не подпускать ее близко к себе, но сейчас уже слишком поздно. — Ты это знаешь, не так ли?

Во время презентации фильма о Джонасе Дарке Миранда не волновалась так, как на фестивале в Каннах. Ее не пугали вспышки фотокамер и вопросы назойливых репортеров. Она не замечала никого, кроме Ивана. Он смотрел на нее так, словно в целом мире были лишь они одни. После того как он поделился с ней самым сокровенным, она думала, что он уже не так одинок, как раньше. И что сама она тоже не одинока.

На ней было мерцающее синее платье. То самое, которое она примеряла в Париже, когда оно представляло собой скрепленные куски ткани. Сейчас корсаж плотно облегал грудь, а длинный струящийся подол напоминал водопад. На спине был глубокий V-образный вырез, позволяющий Ивану прикасаться к ее обнаженной коже всякий раз, когда ему этого хотелось.

— Знаешь, что я хотел с тобой сделать, когда в прошлый раз видел тебя в этом платье? — прошептал он ей на ухо, когда они вошли в кинотеатр.

— Я хотела, чтобы ты это сделал, — улыбнулась она в ответ. — Мечтала об этом.

— К твоему счастью, это Голливуд, — ответил он, глядя на нее блестящими темными глазами. — Место, где сбываются самые смелые мечты.

Он не мог дождаться, когда закончится прием и они вернутся в его дом в Малибу. В тот момент, когда они сели в лимузин, который должен был доставить их домой, он усадил ее к себе на колени и мягко сказал:

— Никаких поцелуев. Мы должны выглядеть презентабельно.

Задрав подол ее платья, он слегка спустил ее трусики и расстегнул свои брюки. Затем, приподняв ее за бедра, он вошел в нее стремительным рывком, и они оба застонали от головокружительного удовольствия, которое принадлежало только им двоим.

Их взгляды встретились, и Иван продемонстрировал ей улыбку, за которую она была готова отдать все на свете.

— Ты сверху, так что ты главная.

Это был вызов, и она приняла его.

Уперевшись одной рукой в крышу автомобиля, а другой в плечо Ивана, Миранда задвигалась, смыкаясь вокруг него. Это было так потрясающе, что он запрокинул голову, закрыл глаза и подчинился ей.

Раскачиваясь на нем, Миранда не сводила глаз с его лица. Видя его блаженство, она чувствовала свою власть над ним, пусть даже временную. Эта власть придавала ей сил и уверенности в себе, обновляла ее, заставляла поверить в то, что она способна доставить эротическое наслаждение такому искушенному мужчине, как Иван.

Она получила подтверждение этому, когда он, достигнув кульминации вслед за ней, задрожал и прорычал ее имя.

Изначально Миранда планировала после премьеры вернуться в свою нью-йоркскую квартиру, чтобы до благотворительного приема отдохнуть в знакомой комфортной обстановке. Так было до того момента, пока она, проснувшись утром после премьеры, не обнаружила, что Иван тесно прижался к ней и зарылся лицом в ее шею.

— Что такое? — спросила она, поглаживая его по спине.

Иван не ответил. Он пролежал неподвижно какое-то время, затем вошел в нее так медленно и осторожно, словно преклонялся перед ней. Он ласкал ее губами и руками, заставляя извиваться под ним. Каждым своим прикосновением он словно помечал ее, заявлял о своем праве обладать ею, и она поняла, что не сможет безболезненно с ним расстаться.

Когда он встретился с ней взглядом, Миранда поняла, что он тоже не хочет, чтобы она уезжала. Его глаза сказали ей то, что он не мог выразить словами.

Она осталась и дала себе слово, что будет с ним, пока он ее не прогонит.

Однажды днем Миранда, завернувшись в рубашку Ивана, сидела на террасе и наблюдала за тем, как они с Николаем тренируются неподалеку от обрыва. Она задремала в объятиях Ивана после их очередной бурной близости, а когда проснулась, обнаружила, что его нет рядом, и, услышав странные звуки, доносящиеся с улицы, вышла на террасу.

Она знала, что при виде дерущихся мужчин ей следовало испытать ужас и отвращение, но ни того, ни другого в ее душе не возникло.

Это не походило на драку двух агрессивных неандертальцев. Это было похоже на красивый и грациозный, но опасный танец двух титанов. От их мужественной красоты было невозможно отвести глаз. Они нападали друг на друга, переворачивали друг друга, наносили удары и катались по земле, применяя все свое мастерство. Их суровые, словно высеченные из камня, лица выражали решимость и сосредоточенность.

И радость. Живую и неподдельную.

К горлу Миранды подкатил огромный комок, и она, тяжело сглотнув, отвернулась. Она знала, что для обоих братьев радость не является чем-то обыденным. Они редко ее испытывали, поэтому сейчас наслаждались ее драгоценными минутами.

«Потерять себя можно по-разному. Этот способ самый приятный», — сказал ей как-то Иван, имея в виду секс, и она позволила себе отдаться ему, не боясь возможных последствий. Но сейчас она осознавала, что все зашло гораздо дальше, нежели просто секс.