Невеста для блудного сына - Энн Стюарт Страница 26

— А ты наглец еще тот! С чего ты взял, будто знаешь меня лучше, чем те, кто прожил рядом со мной все эти восемнадцать лет?

— Потому что они почти не смотрят в твою сторону, Каролин. Они не слушают, что ты им говоришь. Для них ты пустое место, на которое они не желают тратить свое драгоценное время. Ты для них как мебель, вот и все.

— Может быть, — согласилась она, не желая, однако, попадаться на крючок.

— Я же постоянно думаю о тебе, Каролин. Я глаз с тебя не свожу.

— Ну да. И если я для тебя мебель, предполагаю, ты видишь во мне кровать.

Самозванец откинул голову и расхохотался. В ночном воздухе его голос звенел искренностью и теплотой.

— Как я понимаю, никто больше так на тебя не смотрит.

— И никто не угрожает.

— А разве я тебе угрожаю? Скажи, я собираюсь у тебя что-то отнять? Или ты боишься, что я займу твое место в сердце Салли? Что после возвращения обожаемого сына ты станешь ей больше не нужна?

Именно этого она и опасалась, однако признаваться в этом, тем более ему, — увольте. Она скорее спрыгнет с крыши.

— Оставь меня в покое, — сухо сказала она.

— Пусть тебя это не тревожит. Нет, конечно, до известной степени ты права. Любовь Салли не резиновая, однако думаю, ее хватит на нас обоих.

— Мне все равно, — заявила Каролин, и это была явная ложь. — Я устала и хочу пораньше лечь спать. Хотелось бы успеть завтра утром на первый паром.

— Я зарезервировал место для нас обоих. Подумал, что ты все равно не дашь мне выспаться.

— И не ошибся, — она поднялась на колени и отодвинулась от него поближе к открытому окну, которое вело в гостевую спальню. — Увидимся завтра утром.

Ей следовало догадаться, что он просто так ее не отпустит. Он развел руки в стороны, загораживая ей путь, и ей ничего не оставалось, как снова сесть, молча глядя на него.

— Ответь мне на один вопрос, Каролин, — сказал он ей. — Если ты не ешь, не пьешь, не занимаешься сексом в свое удовольствие, то чему ты тогда радуешься?

— Я ем здоровую пищу. Практически не пью. А сексом занимаюсь, когда мне кажется, что я нашла достойного партнера, — ответила Каролин, и в голосе прозвучал вызов.

— То есть блюдешь высокие моральные стандарты, я правильно понял? И как много времени прошло с тех пор, как тебе встретился кто-то, перед кем ты не смогла устоять?

— Этого еще не произошло.

Ошибка, просигналил ее мозг. Самозванец убрал руку от окна, открывая ей путь, зато дотронулся до ее лица. Его пальцы показались горячими ее прохладной от ночного воздуха коже. Он медленно провел по ее щеке и дальше к виску, к спутанным ветром волосам. Каролин даже не шелохнулась. Ей было страшно воспротивиться ему, страшно, что борьба может привести к чему-то такому, что будет уже не в ее власти.

— Ты смотришь на меня, как будто я насильник, — произнес он, и его голос прозвучал не громче дуновения ветра, а его большой палец нежно коснулся ее губ. — Или как будто смотришь в лицо убийце.

— А ты кто? — спросила она чуть охрипшим от напряжения голосом.

— Ни тот, ни другой, — ответил он. — Ты позволишь мне тебя поцеловать?

— А разве мое «нет» что-то изменит?

— Нет.

Она покорно позволила ему привлечь ее к себе и впиться ей в губы. «Не вздумай сопротивляться, — мысленно приказала она себе, — это бесполезно». А еще ей хотелось проверить, насколько его поцелуй будет похож на самый главный поцелуй ее жизни, когда ее поцеловал семнадцатилетний Александр Макдауэлл — в ту ночь, когда он умер. «Это не более чем любопытство», — солгала она себе.

Его рот был горячим, а поцелуй на удивление искренним и жадным. Каролин попыталась отстраниться, однако потеряла на покатой крыше равновесие и качнулась еще ближе к нему.

На какое-то мгновение она испугалась, что сейчас упадет с крыши на бетонную дорожку, однако Алекс ловко поймал ее и, притянув к себе, как ребенка усадил на колени.

— Вот так будет лучше, — произнес он. — И намного удобнее.

— Я не хочу… — эти ее слова проскользнули между их губами, когда он, взяв в ладони ее лицо, вновь приник к ней в поцелуе. Каролин не стала сопротивляться. Отдавшись ему во власть, она прильнула к нему и предоставила его губам полную свободу действий. Она даже закрыла глаза, чтобы ей не мешал лунный свет, чтобы не видеть, как тесно соприкасаются их тела, и просто чтобы ему было удобней ее целовать.

Впрочем, это даже близко не было похоже на то, что она испытала восемнадцать лет назад. Или, наоборот, чересчур похоже?

Его язык властно раздвинул ей зубы и проник в рот. Как ни странно, она даже не отстранилась. Ей было страшно вздохнуть, страшно впустить в свой рот его дыхание, но она не удержалась. Он не только перекрыл ей кислород, он еще дразнил ее, легонько покусывал ей губы, как будто никуда не торопился, зная, что у него в запасе целая вечность. Его рука скользнула по ее шее и легла на грудь. В этом его жесте было столько легкости и столько уверенности в себе, что она не сразу даже обратила на него внимание. Затем он поцеловал уголок ее рта, провел языком по ее нижней губе, после чего наконец отстранился. Совсем чуть-чуть, всего на сантиметр.

— Мне слышно, как стучит твое сердце, — прошептал Алекс. — Теперь ты поцелуешь меня?

— Нет.

Он негромко усмехнулся.

— В таком случае я вынужден тебя отпустить.

До нее не сразу дошел смысл его слов. Однако спустя мгновение она осознала: больше поцелуев не будет. Он не намерен целовать ее снова. Его рука по-прежнему лежала у нее на груди, и она ощущала биение его сердца, однако он не стал предпринимать никаких дальнейших действий. Он лишь смотрел на нее с нескрываемым любопытством, а его чувственные губы все еще блестели влагой ее губ.

Каролин с ужасом поймала себя на том, что застыла, боясь даже пошелохнуться. Его тело было горячим и сильным, и, главное, она ощущала рядом со своим бедром его твердое мужское естество. Он хотел ее, хотел, несмотря на каменное выражение лица, хотел ее каждой клеточкой своего тела. Однако не желал давать волю своему желанию.

«Слава богу», — подумала она про себя, так и не пошелохнувшись. Слава богу, что он не стал принуждать ее к новым поцелуям, не сунул ей под блузку руку, не стал стаскивать кружевной бюстгальтер. Слава богу, что не потащил ее в дом, на двуспальную кровать, на которой прошли его юные годы, и не сделал с ней то, о чем она грезила, когда была не силах совладать со своими снами.

Нет, это не он. Как бы эти слегка раскосые синие глаза ни напоминали ей Алекса, каким бы чувственным ни был его рот, как бы сильно он ни заставлял трепетать ее тело, это не был Александр Макдауэлл, строго напомнила себе Каролин.

Она отодвинулась от него и едва не свалилась сквозь открытое окно в тесную гостевую спальню, которая когда-то была комнатой Алекса. Он не сделал даже попытки последовать за ней. Лишь продолжал сидеть на козырьке крыльца, глядя в ночное небо.