Летний остров - Кристин Ханна Страница 26

В своей комнате Дин бросил дорожную сумку на пол и присел на край кровати. Здесь все выглядело так же, как когда он уезжал. На крышке бюро стояли запыленные футбольные и бейсбольные кубки, стены, выкрашенные в кремовый цвет, были увешаны плакатами, их края пожелтели и загнулись. Дин знал, что если откроет ящик комода, то найдет старые игрушки: оловянных солдатиков, пластмассовых роботов-трансформеров, может быть, даже старый строительный конструктор. Над письменным столом висел вымпел футбольной команды «Морские ястребы» с автографом — напоминание о визите Джима Зорна в их начальную школу. Уезжая, Дин не взял отсюда ничего. Фотографии Руби оставил намеренно.

Дин встал с кровати, пересек комнату и остановился возле бюро. Наклонившись, он потянул за ручку нижнего выдвижного ящика. Тот со скрипом, но открылся.

Вот они, напоминания о Руби, лежат в том виде, в каком он их оставил: что-то сложено стопками, что-то разбросано в беспорядке. Здесь были фотографии в рамках и без, ракушки, которые они вместе собирали на пляже, несколько засушенных цветов. Дин порылся наугад и достал небольшую полоску черно-белых снимков, сделанных в кабинке моментальной фотографии на местной ярмарке. Руби фотографировалась на коленях у Дина, слегка обнимая его и наклонив к нему голову. Сначала она улыбалась, потом хмурилась, потом показала камере язык, а на последнем снимке они целовались.

Ему было больно вспоминать Руби даже отвлеченно, а уж идти по следам их детства, запечатленным на фотографиях, и вовсе было все равно что глотать битое стекло. Они познакомились в раннем детстве и уже тогда стали лучшими друзьями. Позже они вместе нырнули в сладкий омут первой любви и в конце концов были выброшены на неприветливый каменистый берег. Дин помнил, как все кончилось, и этого было достаточно.

Он бросил фотографии в ящик и ногой закрыл его.

Кто-то постучал в дверь. Дин открыл. На пороге стояла Лотти с большой пластиковой сумкой в руках.

— Я ухожу в магазин, холодильник не морозит лед, придется взять у них.

— Я могу сам…

— Ни в коем случае. Тебе нужно побыть с Эриком. — Лотти улыбнулась и сунула ему в руку бокал для шампанского с какой-то густой розовой жидкостью. — Это его лекарство, ему как раз пора его выпить. До свидания.

Лотти ушла, а Дин остался — взрослый мужчина в мальчишечьей комнате с обезболивающим в бокале из-под шампанского.

Он медленно подошел к комнате Эрика. Дверь была закрыта. Дин постоял в коридоре, вспоминая времена, когда двери в их комнаты не закрывались. В детстве они с Эриком могли ворваться друг к другу когда угодно.

Дин повернул ручку и вошел. В комнате было душно и слишком жарко, занавески на окне были задернуты. Эрик спал.

Дин тихо подошел к кровати, поставил бокал на тумбочку и хотел уйти.

— Надеюсь, это моя «Виагра», — сонно пробормотал Эрик.

Он зашевелился, нажал какую-то кнопку, кровать пришла в движение, приподняв его до полусидячего положения.

— На самом деле это двойная порция текилы. Для экономии времени я добавил пару ложек противорвотной микстуры.

Эрик засмеялся:

— Ты не даешь мне забыть прощальную вечеринку у Мэри-Энн.

— Да уж, та бесславная ночь незабываема.

Дин отдернул занавески и открыл окна. В комнату проник тусклый свет дождливого серого дня.

— Спасибо. Лотти, дай Бог ей здоровья, думает, что мне нужны тишина и покой. Мне не хватило духу признаться, что я стал побаиваться темноты. Слишком похоже на гроб. — Он усмехнулся. — Я и так скоро там буду.

Дин повернулся к брату:

— Не говори об этом.

— О смерти? Почему? Я ведь умираю и не боюсь этого.

— Черт, еще одна такая неделька, и я буду ждать смерти с нетерпением. — Эрик с нежностью посмотрел на брата. — А о чем я должен говорить? О том, как «Моряки» сыграют в следующем сезоне? Или, может, о ближайших Олимпийских играх? Или обсуждать с тобой долговременные последствия глобального потепления? — Эрик со вздохом откинулся на подушки и тихо произнес: — Когда-то мы были очень близки.

— Я знаю.

Дин подошел ближе. Эрик зашевелился, пытаясь повернуться, чтобы посмотреть на брата. Внезапно он побледнел от боли. Дин это заметил.

— На, выпей, — сказал он быстро, подавая обезболивающее.

Руки Эрика дрожали. Он взял бокал и поднес его к бескровным губам. Сделал глоток, поморщился и допил до конца.

— Эх, мне бы сейчас стакан «Маргариты» из ресторанчика Рея и хорошую порцию мидий! — с улыбкой проговорил он.

— «Маргарита» и морепродукты? Это при том, как ты переносишь спиртное? Прости, братец, но мысль не слишком удачная.

— Мне давно не семнадцать. Я больше не глушу спиртное стаканами, пока обратно не полезет.

Слова Эрика живо напомнили Дину о том, как сильно они отдалились. Мальчишками они знали друг о друге все, повзрослев, они стали чужими.