(Не) мой папа - Маргарита Дюжева Страница 26

— Здравствуйте.

— Мне тут табеля попались на глаза. У тебя прогулы идут уже почти неделю.

Черт. Я сама тогда сказала, чтобы он ставил мне прогулы. Конечно, он это сделал. И даже те дни, которые он дал якобы для того, чтобы я подумала о его щедром предложении, и то пометил как прогульные. Скотина мелочная.

— Я уволилась.

— Уволилась? У меня нет никаких данных. Ни заявления, ни приказа.

— Да, понимаешь… так получилось, что заявление написала, а его не приняли. Но работать я все равно больше не выйду.

— Женя, пока нет бумажки, подтверждающей увольнение, эти невыходы — грубое нарушение трудового кодекса. Причем неоднократное. Это будет увольнение по статье с занесением в личное дело.

Час от часу не легче, но на попятный не пойду.

— Значит, по статье, — мрачно соглашаюсь с ней.

— Это плохо. Трудовую испортишь. Если потом захочешь устроиться в хорошую компанию — это будет смачный минус. Просто гигантский.

А если учитывать, что еще и рекомендацию наверняка запросят с прежнего места работы, то можно вообще ставить крест на дальнейшей карьере.

— Ну а что я могу сделать? Работать на прежнем месте все равно не стану.

— Почему?

— Не сошлись во взглядах с новым начальством, а он не подписывает мое заявление.

Наверняка есть механизмы, которые могли помочь с этой проблемой, но я он сказал, что если сунусь в отдел кадров — будут проблемы, поэтому я отступила. Трусиха.

— Тогда давай сделаем так, — она понижает голос, — я сегодня задержусь, а ты подходи часиков в шесть, когда уже никого не будет. Мы с тобой задним числом завизируем заявление, чтобы потом вопросов не было.

Не знаю, можно ли так делать и вообще законно ли, но хватаюсь за предложение:

— Спасибо огромное. Я твоя должница.

— Пока не за что. Сначала все сделать надо. Приходи.

* * *

Полшестого я уже на месте. В офис попадаю без проблем, потому что дежурит Лёня. Этот балбес машет мне рукой и чуть ли не на весь холл кричит:

— Жень, привет! Давно тебя не видно было!

— Ага, — воровато оглядываюсь.

Еще не хватало, чтобы из-за его воплей на меня внимание обратили. К счастью, в холле практически никого нет, а тем людям, которые проходят мимо, до меня нет никакого дела — они спешат домой после тяжелого рабочего дня.

Я что-то вру о том, что приболела, и проскакиваю мимо словоохотливого охранника. Он не отстает от меня до тех самых пор, пока я не запрыгиваю в кабинку лифта.

— Погода на улице хорошая? — интересуется с придурошной улыбкой, заглядывая между съезжающихся створок.

— Чудесная!

Лифт плавно начал подниматься. Наконец-то!

Лариса действительно ждет меня в кабинете. Несмотря на то, что отработала целую cмену, она выглядит собранной и очень деловой. Что-то бегло набирает на клавиатуре, листает папку и параллельно успевает делать пометки в блокноте.

— Привет.

— Проходи, — кивает на стул напротив и тут же без лишних слов дает ручку и лист бумаги, — пиши.

Проворно, будто за мной кто-то гонится, начинаю строчить заявление, при этом тайно злорадствуя, как Седова перекосит, когда он узнает, что его коварный план не удался.

— Что вы не поделили с новым начальством? — аккуратно интересуется коллега.

Она не из тех, кто сплетничает по курилкам, но женское любопытство никто не отменял.

— Не сошлись по графику. Ему надо было, чтобы я задерживалась, а я не могу. У меня ребенок.

Не совсем правда, но близко. Наверное, именно поэтому она мне верит:

— Это да. Такие начальники, как Константин Олегович, тем и плохи, что сами трудоголики и от других того же требуют.

— Я не могу задерживаться. Так что мне проще уйти, чем терпеть его недовольство.

— Катя почти каждый день допоздна сидит, — она имеет в виду длинноногую секретаршу, которую взяли вместо меня.

— Бедняга.

Я представляю, как именно она по вечерам отрабатывает, но молчу. Случай с полицией, где мне не поверили, научил лишний раз не болтать. Чем они там занимаются за закрытыми дверями — это их дело, меня не касаются любовные игрища отвратительного босса и его глупой помощницы. Мне главное — уйти по-тихому и без проблем.

— Сегодня начальство тоже допоздна работает? — интересуюсь как бы между прочим.

— Да. Заходил недавно, — она забирает у меня лист.

Становится не по себе. Вдруг опять зайдет? А я тут сижу такая красивая в обход него пишу заявление. Быстро дописываю последние слова, ставлю подпись и подвигаю лист Ларисе.

— Все в порядке?

— Да, — еще раз пробегает взглядом по моим каракулям и откладывает заявление в стопку документов, первых в очереди на обработку.

— Спасибо, — по привычке подсовываю ей коробку рафаэлок. Она смущается, но конфеты забирает, потому что это ее любимые. — Я побегу, ладно? Мне в садик надо успеть.

— Давай, Жень, хорошего вечера. Жалко, что ты от нас уходишь.

— Очень жалко.

Мы прощаемся, и я в легком смятении выхожу из отдела кадров. Мне действительно жаль бросать свое место. работу. Если бы не Седов со своими непристойными подкатами, я бы так и продолжала работать и ни о чем не переживала…

— Так, так, так, — раздается тягучий голос у меня за спиной, когда я прохожу примерно половину длинного коридора.

От неожиданности я чуть ли не подпрыгиваю на месте и первый мой порыв — бежать как можно дальше. Только Седов останавливает одним движением, жестко хватая под руку.

— Убери лапы, — шиплю, пытаясь высвободиться, но куда там. Он не замечает моего сопротивления и заталкивает в пустой кабинет.

— Я буду кричать! — предупреждаю на полном серьёзе.

Седов в ответ только ухмыляется:

— Надо же смелая какая. То в полицию пошла, то кричать собралась. Просто героиня.

— Просто оставь меня в покое! Все, я забрала заявление, можешь больше не бояться.

— Бояться? — расплывается в улыбке. — То есть, по-твоему, ты такая грозная, что тебя нужно опасаться? Эдакая крутая яжемать?

Издевается открыто и бессовестно.

— Что ты ко мне привязался?

— Это уже, знаешь ли, дело принципа. Нагнуть козу, которая вздумала бодаться.

— Да я вообще не трогала тебя!

— Еще потрогаешь, — снова грязные намеки.

— Ты больной!

Хочу уйти, но он перекрывает мне выход, прислонившись спиной к двери.