Десять причин для любви - Джулия Куин Страница 26

— Так надеетесь, что даже не боитесь сидеть рядом со мной? — совсем тихо сказал он.

Он заметил, что она старается сдержать улыбку.

— Вот именно.

— Мне не раз говорили, что я очень обаятельный, — сообщил он ей.

— Неужели?

Она изо всех сил пыталась не улыбаться.

— Разумеется, не члены моей семьи.

На этот раз она не выдержала и улыбнулась. Себастьян неожиданно для себя обрадовался, как ребенок.

— Все дело в том, что я рожден для того, чтобы вечно им докучать, — продолжал он.

— Должно быть, вы не старший ребенок в семье, — рассмеялась она.

— Почему вы так решили?

— Потому что мы терпеть не можем, когда нам докучают.

— Неужели мы такие?

Она удивленно заморгала:

— Вы не старший?

— Боюсь, я единственный. Такое разочарование для моих родителей.

— A-а. Это все объясняет.

Конечно, он не смог удержаться от вопроса:

— Что объясняет?

Она повернулась к нему, явно вовлекаясь в разговор. Выражение ее лица стало чуточку надменным, но ему понравилось, что глаза ее зажглись хитрым блеском.

— Будучи единственным ребенком, вырастая, вы в основном общались со сверстниками, а не с теми, кто старше вас.

— Но я учился в школе, — мягко заметил он.

Она небрежно отмахнулась:

— Тем не менее.

Он выждал несколько мгновений и переспросил:

— Что вы хотите сказать?

Она заморгала. Потом подумала минутку и проронила:

— Нет, ничего особенного.

Он вновь выждал несколько мгновений, и на этот раз она поинтересовалась:

— А что вы хотели услышать?

— Вы старший ребенок и достаточно большая, чтобы устраивать взбучку своим братьям и сестрам. Приходилось, наверное.

Глаза ее растерянно расширились, и она расхохоталась прелестным звучным смехом. Нет, деликатности в этом смехе не было вовсе. Вот такая мисс Уинслоу. Насмешница.

Он был просто в восторге от нее.

— Я не била никого, кто этого не заслуживал, — заявила она, когда вернула себе самообладание.

Он засмеялся вместе с ней.

— Но, мисс Уинслоу, — произнес он с серьезным видом, — мы лишь недавно встретились. Как я могу верить вашим суждениям о таких вещах?

Она ответила проказливой ухмылкой.

— Не можете. И не верьте.

Сердце Себастьяна опасно вздрогнуло. Казалось, он не может оторвать глаз от уголка ее рта, этого крохотного местечка, где губы ее изгибались вверх. У нее были восхитительные губки, сочные и розовые, и он подумал, что теперь, когда он увидел их при свете дня, ему безумно хочется поцеловать их снова. Он подумал, будет ли чувствовать себя иначе, целуя ее теперь, когда мысленно он представляет ее портрет во всех красках.

И что изменится после того, как он узнал ее имя.

Себ запрокинул голову, словно старался четче закрепить ее черты в своей памяти. Ему это удалось, и одновременно он понял, что да, он будет отныне все чувствовать иначе. Да и сам, наверное, изменится.

В лучшую сторону.

Он был спасен от дальнейших опасных размышлений на эту тему появлением в ложе кузенов. Гарри и Оливия явились с розовыми лицами, слегка взъерошенными волосами и после приветствий мирно заняли свои места в заднем ряду.

Себастьян счастливо устроился на своем месте. Он ведь не был наедине с мисс Уинслоу: в ложе находились и другие люди, не говоря уже о сотнях театральных зрителей, — но в своем ряду они пребывали одни, и пока ему было этого достаточно.

Он повернулся, чтобы посмотреть на нее. Она перегнулась через барьер ложи и возбужденно любовалась сверкающим зрелищем. Глаза ее сияли. Себастьян попытался вспомнить, когда испытывал такое жаркое предвкушение. Он находился в Лондоне с момента своего возвращения с войны, и все эти увеселения (балы, оперы, дружеские встречи) стали для него рутиной. Разумеется, он получал от них удовольствие, но не мог сказать, что испытывал особое волнение, тем более предвкушение.

Она повернулась к нему и улыбнулась.