Драгоценный дар - Марион Леннокс Страница 26

Это оказалось футляром для очков. Необыкновенно изысканным. Розовым, усыпанным огромными бриллиантами.

— Стоит миллиард, — со знанием дела произнес Рафф. — Каждый бриллиант — больше карата, и все на месте. У нашего разбойника мягкая хватка.

«Разбойник» вышел из спальни сквозь приоткрытую дверь и неторопливо приблизился к месту расследования преступления. Увидел футляр для очков. Положив на него лапу, взглянул на Эбби и вильнул хвостом.

— Ни слова, Клеп, — сказала Эбби. — Ни в чем не признавайся.

— На нем следы его ДНК.

— Он увидел этот футляр только сейчас. И так же потрясен, как и я.

Усмехнувшись, Рафф почесал Клеппи за ухом, и песик, вильнув хвостом, осторожно взял футляр из его рук и направился в спальню. Запрыгнув на кровать, он залез под одеяло со своей добычей.

Рафф задумчиво взглянул в сторону спальни.

— Наверное, мне ее тоже надо осмотреть.

— Не смей! — воскликнула Эбби, внезапно почувствовав панику.

Рафф выпрямился, и с лица его исчезла улыбка.

— Хорошо, не буду. С тобой все в порядке?

— Я выживу.

— У тебя впереди тяжелые дни.

— Рафф…

— М-м-м? — Он смотрел на нее. И уже не смеялся. Большой, сильный, мужественный, заботливый и…

— Я думаю, что смогу оставить Бена в прошлом, — сказала она.

— Прости?

— Я…

Как ей сказать то, что невозможно было выразить словами? Как объяснить ему? Ведь она никогда не собиралась… Через несколько месяцев, возможно, когда буря затихнет и осядет пыль… Но сейчас? Здесь?

— Наверное, я люблю тебя, — прошептала она, и мысль эта стала буквально осязаемой: огромной, угрожающей, заполонившей собою весь дом.

— Когда-то мы дружили — девочка и мальчик. — Эбби никак не могла успокоиться. — Я надеюсь… Когда я прощу тебя… за Бена…

— Значит, ты хочешь простить меня?

— Я… да. Но…

— У нас нет никаких шансов, — сказал Рафф, и лицо его словно окаменело. Невероятно, но он выглядел так, будто она только что ударила его. — Ты меня простишь?

— Если я люблю тебя, то должна простить. И я могу сделать это.

Возникло молчание. Бесконечно долгое.

Эбби не могла вынести его. Ей захотелось нырнуть под одеяло, спрятаться там. Спрятаться от взгляда Раффа.

— Не может быть никакого прощения в отношении Бена, — сказал он наконец, и голос его перестал быть жестким. Но в нем возникла такая пустота, что Эбби ужаснулась. — Если ты сказала такое… то это все существует.

— Конечно существует.

— Разве может быть иначе? И всегда будет существовать. — Он сделал глубокий вдох. И еще один.

Его молчание убивало ее. Она что-то сделала неправильно. И не понимала что. И не знала, как ей исправить это.

— Эбби, десять лет назад я был преступно глуп, — сказал он наконец, медленно выговаривая слова, будто их тянули из него клещами. — Я не могу вспоминать об этом без ненависти к самому себе. Но знаешь что? Я оставил это позади себя и пошел вперед.

— Ты…

— Если бы я не сделал этого, то сошел бы с ума. Ты можешь представить себе, какие я испытывал чувства? Мой лучший друг погиб, моя сестра стала калекой на всю жизнь, а я ничего не помню… Я был уничтожен смертью Бена — и до сих пор страдаю от этого. Потерять такого друга… Причинить такую боль его семье и всем, кто его любил… Мало того, каждый раз, когда я смотрю на Сару, я вспоминаю о том, что натворил. Но после десяти лет… — Еще один вздох. И снова молчание. — Но теперь я смотрю на это издалека, с высоты прошедших десяти лет, — наконец сказал он. — После этого я видел множество глупых детей. Множество страшных аварий. И всегда есть водитель, и всегда есть чья-то вина. Но в подобных ситуациях есть и еще кое-что. Дети подстрекают других детей. Сами вредят друг другу. В ту ночь Бен не был пристегнут. В нашей машине были ремни — мой дед настоял на этом. Сара тоже не была пристегнута ремнем — боялась помять свое красивое платье. И никто из нас не должен был выезжать на дорогу в такой дождь. Это была страшная глупость. Да, я был за рулем. Да, должно быть, я выехал на встречную полосу, а Филип сказал, что я превысил скорость. Это я взял на себя вину. Я сам вынес себе приговор. Я потерял Бена, и ты потеряла Бена. Я изуродовал Сару, мои действия повлекли за собой непоправимые последствия. И с этим я живу, Эбби, каждый день, и я не хочу добавлять к этому лишнюю тяжесть.

— Я не понимаю… о чем ты говоришь…

— Представь себе, что каждое утро я буду просыпаться рядом с женщиной, которая говорит, что прощает меня. Ты хочешь, чтобы я приговорил себя к такому наказанию? На этой неделе… да, я поцеловал тебя, и… да, я хотел тебя. Я доставил тебе много беспокойства в отношении твоей предстоящей свадьбы. А вчера вечером, когда по городу поползли слухи о том, что ты вернула кольцо Филипу, в какой-то момент я дрогнул, подумав о том, что, быть может, у нас с тобой есть будущее. Но теперь… Ты прощаешь меня? Великодушно? С любовью? Спасибо, не надо! Я не смогу с этим жить, Эбби. Поступай так, как считаешь нужным, но не вмешивай меня. Дай мне, пожалуйста, футляр для очков. Мне надо идти.

— Рафф…

— Все, разговор окончен! — бросил он. — Подумай об этом сама. Это твоя жизнь. Я сделал все, чтобы выжить, и не нуждаюсь в прощении.

Эбби потрясенно смотрела на него. Она была в шоке. Но где-то в глубине души понимала, что Рафф был прав.