Дворец из песка - Анастасия Дробина Страница 26

Я улыбнулась. Брюнетка улыбнулась тоже – довольно мило. Что-то спросила по-французски, я беспомощно пожала плечами. Она произнесла еще одну фразу, и я кое-как разобрала, что ей нужен Шкипер. Я ответила по-итальянски, что Шкипера нет и будет он через два часа. Итальянский и французский языки очень похожи, и красавица, кажется, меня поняла. Снова улыбнувшись, она достала из сумочки визитную карточку, положила на столик у зеркала, еще раз улыбнулась мне и не спеша вышла из номера. В воздухе остался острый и горький запах ее духов.

Встав, я взяла в руки карточку. «Саша Вермон, служба эскорт-сервиса». М-да.

Ситуация была двусмысленная, и я не знала, что делать. Выбросить карточку? Глупо, Шкипер может встретиться с Саша случайно или позвонить ей сам. Оставить на месте и прикинуться, что ничего не поняла? Но, столько лет зная Шкипера, я давно усвоила, что с этим человеком прикидываться невозможно. По крайней мере, мне. Сделать вид, что мне все равно? В принципе так оно и было. Вернее, не совсем так. Я не была расстроена – скорее, озадачена, поскольку не понимала, как себя вести. Может, хоть раз в жизни послушать Милку и устроить скандал? Но, подумав с минуту, я поняла, что для этого мне нужна неделя репетиций и, желательно, более серьезный повод. Последний раз я орала на Шкипера полгода назад, когда он неожиданно воскрес из мертвых, и то это был не скандал, а истерика… В то же время даже такая курица, как я, могла понять, что поведение красавицы Саша было провокационным. Умные женщины не заходят в номер интересующего их мужчины, если там предполагается другая женщина, и тем более не оставляют ей своих визитных карточек. Видимо, ей было важно посмотреть не на Шкипера, а на меня. Должно быть, она разочарована. Или обрадована?.. Я на всякий случай встала и подошла к трюмо, но зеркало однозначно дало понять: до Саша Вермон мне как до звезды. Даже если меня накрасить в стиле вамп.

Примерно полчаса я ломала голову, перебирая различные варианты поведения, но решение пришло неожиданно. Быстрее, деньги в руку, и – гулять! Часа так на четыре… Так, чтобы Шкипер вернулся раньше меня, сам обнаружил визитку и сам решил бы, что с ней делать. А я смогу притвориться, что карточку занесли в мое отсутствие… Теперь мне было все равно, какой страны на мне джинсы и что обо мне подумает генералиссимус у дверей. Напевая «Бем-бем-бем, Мария», я оделась, закрутила волосы в узел и, не утруждая себя макияжем, выбежала за дверь. Настроение сразу же поднялось на несколько градусов.

К колоссальному моему облегчению, в огромном холле «Мадлен» на меня никто не обращал внимания. Разумеется, молодой человек за рецепшн был безукоризненно любезен, и карту Парижа мне продали с вежливой улыбкой, но это была улыбка, предназначенная простой туристке, а не жене хозяина. Переведя дух, я весело поблагодарила и вышла на заполненные осенним солнцем бульвары.

Через несколько кварталов, которые я прошла, сверяясь с картой, стало понятно, какой же он маленький – этот Париж. Не успела я оглянуться, как прошла мимо церкви Святой Мадлены, миновала бульвар Капуцинов и вышла к мосту Сен-Мишель. В Москве я дольше бы шла до метро… Воодушевившись этим, я двинулась к Монмартру, который, если верить карте, был в другом конце города.

Осенний Париж был сказочной игрушкой, расцвеченной красными и рыжими листьями каштанов, блекло-голубым небом и серебристым шпилем знаменитой башни. На удивительно чистых тротуарах, шурша, танцевала сухая листва. Сена медленно текла между гранитными берегами, и в воде отражались медленно идущие по ней баржи и силуэт собора Нотр-Дам. В прозрачном октябрьском воздухе летели тонкие паутинки, нежаркое солнце сеялось сквозь редеющие кроны деревьев в Люксембургском саду. Идя по аллее, я запрокидывала голову, и солнечные пятна грели мне лицо. Араб, продающий жареные каштаны, засмеялся, глядя на меня, и поманил меня рукой. Я решила, что он хочет всучить мне каштаны, и жестом отказалась, но он улыбнулся еще шире, показав мелкие, редкие зубы, вытащил из-за пазухи помятую сиреневую астру и подарил мне. После этого я, конечно, купила десяток каштанов, жестом же показала арабу, что его коммерческий ход удался, и продолжила путь.

Я пробродила целый день, петляя по узким старинным улочкам Латинского квартала, задирая голову в огромном соборе Святого Сердца на Монмартре, разглядывая работы уличных художников в непременных беретах и шарфах, любуясь на неподвижную из-за раннего времени мельницу «Мулен Руж» и на репродукции Тулуз-Лотрека в витринах ресторанов на площади Пигаль. Заходить в крошечные, уютные кафе мне было почему-то страшновато, и я, обнаружив на углу респектабельнейшей улицы Риволи родимый «Макдоналдс», с легким сердцем пошла туда. Со своей перестроечной юности я любила это заведение, но затащить туда Шкипера было невозможно. Еще в Риме в ответ на мою робкую просьбу он возмущенно заявил, что не для того провел молодость под пулями конкурентов, чтобы на старости лет жевать в американской столовке пластиковую котлету с хлебом. Спорить с ним было, как обычно, без толку, я отстала, но в одиночку питалась в «Макдоналдсе» часто. Поев, я направилась на остров к собору Парижской Богоматери, облазила его весь с путеводителем на русском языке, потом пошла к Эйфелевой башне, неожиданно обнаружила там целую орду цыганок-кэлдэраря, [9]продающих грошовые открытки с видами города, и с удовольствием проболтала с ними полчаса. Потом цыганки ушли, вместо них явился оркестр аккордеонистов и, рассевшись на складных стульчиках, заиграл попурри из песен Эдит Пиаф. Я слушала до тех пор, пока не заметила, что уже начинает темнеть. О Саша Вермон я напрочь забыла и вспомнила о ее визите только за квартал до «Мадлен».

Входя в отель, я на всякий случай достала свой мобильный телефон, но никаких непринятых звонков не было отмечено. Прекрасно, значит, Шкипер меня не искал. С трудом передвигая гудящие ноги, я добралась до лифта, поднялась, прошла по коридору и дернула дверь номера.

Шкипер был там, и мне сразу стало понятно, что нам предстоит выход в свет. Настроение упало так, что я чуть не заревела снова. Шкипер, конечно, был прав, говоря, что статус обязывает, но где и когда он выучился прилично одеваться, я не знала. У него было такое же люмпен-пролетарское происхождение, как и у меня, но, вероятно, в шкиперовской родословной, вспоминая классика: «Тут не без водолаза». Наверняка какая-нибудь из его прабабок грешила с князем или графом. Я в который раз подумала об этом, глядя на то, как Пашка стоит перед зеркалом в позе уличного гопника – руки в карманы, ноги расставлены, в углу рта сигарета, – но в черном вечернем костюме от Армани. Последнее я прочла на отрезанной бирке, валяющейся на ковре. Костюм сидел как влитой, и, в общем, Шкипер напоминал Ретта Батлера.

– Зашибись, – одобрила я, садясь на кровать и подумав, что все дело, наверное, в подходе. Это я могу мучиться и переживать, не зная, как себя вести в платье от кутюр, а этому сыну вора в законе все по барабану. Или, покупая отели в Париже, о некоторых вещах автоматически перестаешь волноваться?

– Куда ты идешь?

– Мы идем вниз, в ресторан. Извини, но там так положено.

– Я не голодная, – струсила я. – Я была в кафе…