Поймать и женить - Маргарита Южина Страница 26

Борька даже к окну отвернулся – сейчас начнется нытье: «Да он меня не слушается, да он убежал». Но Наташка вдруг заявила:

– А я вчера не могла, мне на гимнастику надо было.

Борька вытаращил на нее глаза. И учительница тоже.

– То есть ты наплевала на общественное задание? Себя поставила выше других? Получается, сама получай медали, а твой товарищ пускай пропадает? Мы лишим тебя подопечного! Пусть это будет тебе уроком!

И урок потянулся дальше. Борька теперь не сводил глаз с Соболевой, однако та ни разу на него не посмотрела. После уроков Кулаков слонялся возле раздевался и ждал. Но Соболева пронеслась мимо, даже не взглянув в его сторону.

– Ладно, – обиделся он. – Подумаешь, цаца какая! Не очень-то и хотелось. Головастая обезьяна.

Борька врал. Ему очень хотелось, чтобы она подошла и сказала: «После школы пойдем ко мне домашнее задание делать». А она молчала. Целую неделю Борька томился, а в понедельник и вовсе никуда не пошел. С самого утра удрал в гаражи. Там он отрабатывал со щенками команду «ползи». Щенки упрямились, мешали друг другу и хотели играть, а не елозить животами по холодной земле. И все же с одним, самым умненьким, Жучком, у Борьки получилось.

– Здорово! Какой молодец! – услышал он позади себя девчачий голос.

Оказывается, Соболева тоже сбежала с уроков. Она узнала у ребят, где Борька, и нашла его.

– А что они еще умеют? – села она рядом с Кулаковым.

Они с щенками показали ей все.

– Умные какие, да? – восторженно горели глаза у Наташки.

– Да они вообще молодцы, – хвастался своими подопечными Борька. – Только еды им стало не хватать, они же растут.

– Еды?

На следующий день Соболева пришла в школу с двумя бидонами.

– Помоги, – попросила она Борьку.

– А что это?

– Это я в детский садик вчера вечером ходила, у них много еды от детишек остается, вот они и дали, все равно выбрасывать.

– Ну, ты, Соболева… – задохнулся он.

– Головастая обезьяна, – усмехнулась Наташка.

Борька, который считал себя умным и взрослым, был поражен Соболевой и в тот же миг влюбился в нее без памяти. Теперь она у него была на втором месте – после собак. Даже мама сдвинулась на третье место.

Больше года, каждый день они таскали своим собакам бидончики с едой, а в холодные дни и по два раза. Борька знал, что от мороза его собак сможет спасти только еда. Собаки стали взрослыми, покрылись густой, пушистой шерстью, и Борька с Наташкой их не только кормили и дрессировали, но и чесали массажной щеткой, которую девчонка стащила у мамы.

А в один из весенних теплых дней, когда холода и вьюги были позади, Борьку с Наташкой никто не встретил. Они, как обычно, прибежали после школы с бидончиками, но сколько Борька ни звал, сколько Наташка ни кричала, ни одной собаки они не нашли.

– Да потому что вчера приезжали собачники и всех петлей отловили, – равнодушно сообщил Борьке соседский Лешка. – Развели тут!

Борька сначала разодрался с Лешкой в кровь, а потом, к вечеру, слег. Когда мать пришла с работы, у него была температура под сорок, он бредил. Мама вызвала врача, и тот прописал лекарства от простуды. Мать даже больничный взяла, чтобы с сыном сидеть. Целый день поила его лекарствами, травами, но ничего не помогало – температура держалась.

А еще через день прибежала счастливая Наташка.

– Борька! Наших щенков в цирк взяли! – с порога закричала она.

– Ага, – усмехнулся Кулаков. – Мне Лешка сказал, что собачники их забрали.

– А мне мама сказала, что в цирк! Пойдем! Я тебе докажу!

– Наташенька, ну куда же он пойдет, у него температура, – возразила мать.

Но Борька кинулся к двери, забыв про все болезни.

– Только бы в цирк, только бы в цирк, – всю дорогу, словно молитву, повторял он.

А Наташка бежала рядом и радостно щебетала:

– Мама сказала, что цирк приезжал, узнали, что у нас умные, дрессированные собаки, а у них как раз собак не было. Вот они и забрали!

Они прибежали в детский сад, где работала Наташкина мама, и та сразу же вышла к Борьке.

– Да, Боря, их в цирк забрали, я узнавала. Пойдем со мной.

Они прошли в какой-то кабинет, Наташина мама попросила:

– Юлия Андреевна, можно мне позвонить?

Неизвестно, кто такая была Юлия Андреевна, но в свой кабинет она их пустила и разрешила позвонить. При Борьке Наташина мать набрала номер телефона и спросила:

– Алло, это цирк? Это я вам по поводу собачек звоню. Пожалуйста, скажите мальчику, куда вы их дели. – И передала трубку Борьке.

Затаив дыхание, он взял трубку и услышал мужской голос:

– Это Борис? С вами говорит директор цирка. Вы не переживайте, ваших собачек мы забрали. У них теперь будет и дом, и еда. За ними доктора присматривают, так что все в порядке.

– А… А можно их посмотреть? Когда они выступают?

– Э, дружок, – засмеялся мужчина, – выступать им пока рано. Ты же понимаешь, надо не просто ими командовать, а номер придумать, к новому месту приучить… Ты не обижайся, но им с тобой нельзя встречаться. Они сразу вспомнят тебя, нас слушаться перестанут. И что? Опять их в гаражи?

– А можно… Только Жучка? – проглотил ком в горле Борька. – Я только издалека…

– Нет. У собак, ты же знаешь, нюх за три километра! Они тебя почуют. А Жучок особенно. Я понимаю, тебе тяжело, но… У них теперь совсем другая жизнь начинается, хорошая, сытая. Или ты не рад?

– Рад! – воскликнул Борька. – Очень рад! Я… я… не буду… пусть они у вас…

– Хорошо, только ты, брат, больше щенков не привечай. Мы не можем всех взять.

– Ладно, не буду.

Спустя много лет Кулаков с благодарностью вспоминал тот звонок и Наташину маму, которая пощадила детей, договорилась с мужем, чтобы он подыграл, набрала номер телефона, где он работал и… и оставила всех собак живыми в детской памяти.

Борька выздоровел, и с Наташкой они стали не разлей вода. И никого ближе у него не было до десятого класса. А потом… Соболевы уехали. Мама сказала, что за границу, и говорить про Наташку ему запретила.

Борька переживал, мучился, замкнулся, стал пропускать занятия.

Но не зря говорят, что время лечит. «Вылечился» и Борька. Детские воспоминания сменились новыми чувствами, жизнь закрутилась, каждый день происходили какие-то события. В общем, что называется, проехали.

А вот теперь эта самая Наташка Соболева стояла и кричала на него. Это была она. Он ее сразу узнал, еще бы не узнать!

– Наташка, – еле слышно пробормотал он и вдруг крикнул: – Головастая обезьяна!