Лола и любовь со вкусом вишни - Стефани Перкинс Страница 26

Вот только с какой стати ему проводить свой выходной за выпечкой пирогов? Или это новая мода среди парней? А может, он думает, что, если будет чаще проводить со мной время, я смогу на него запасть? Но ведь он даже не пытается флиртовать. Стоит далеко от меня и полностью сосредоточен на работе. Удивительно, как сложно порой бывает понять человека, совершенно не умеющего скрывать свои эмоции. Это сводит с ума.

Когда в полдень раздается звон таймера, Энди даже вскрикивает от удивления. Выглядит забавно.

– А мы неплохо проводим время. Может, даже успеем к сроку. – Впервые за весь день Энди улыбается.

Мы с Крикетом облегченно улыбаемся друг другу за рабочим столом. Энди включает радиостанцию, где крутят музыку пятидесятых, и на кухне воцаряется атмосфера спокойствия. Крикет ритмично нарезает яблоки, точно попадая в бит «Пегги Сью» ^[26], пока мы с Энди синхронно раскатываем тесто.

– Мы могли бы вынести все это на лед и угостить национальную команду, – говорит Крикет.

При слове «лед» Энди задумывается. Мой отец любит фигурное катание. И это – хоть я и редко использую данное выражение – его единственная гейская черта. Когда я была маленькой, он водил меня на шоу «Звезды на льду». Мы болели за фигуристов, которым удавались самые красивые вращения, и слизывали с рук голубую сахарную вату. Энди даже купил мне программку с фотографиями этих красивых людей в восхитительных костюмах. Это одно из моих самых счастливых воспоминаний. Когда Каллиопа начала карьеру в фигурном катании, мне тоже захотелось пойти по ее стопам. Мы не были подругами, но я по-прежнему думала о ней как о человеке, который заслуживает восхищения. И подражания.

– Все хорошо, – сказала я на первом занятии. – Но когда я смогу надеть костюм?

Энди указал на мой простой розовый купальник:

– Это твой костюм до тех пор, пока не наберешься достаточно опыта.

Интерес тут же пропал.

Родители вопили от ярости. Занятия обошлись дорого, и они заставили меня откатать сезон. Так я выяснила, что фигурное катание – тяжкий труд. Следующее представление «Звезды на льду» мы с Энди посетили, когда мне было тринадцать, и к тому моменту мечты о выполнении тройных акселей в коротеньких юбочках ушли безвозвратно. Я до сих пор чувствую себя виноватой в том, что не захотела даже попробовать полюбить фигурное катание. А Энди больше никогда не предлагал ничего такого.

Должно быть, Энди что-то спросил о Каллиопе, потому что Крикет вдруг заговорил про ее расписание:

– Тяжелый год. Впереди Олимпийские игры. А это значит, что всего будет больше: больше тренировок, больше прогонов, больше стрессов.

– А когда она узнает, берут ли ее в олимпийскую команду? – интересуется Энди.

– Она уже в Национальной команде, так что, конечно, будет участвовать в Олимпиаде. Кэл сейчас отрабатывает новую программу, которую потом частично использует на первом этапе «Гран-при» ^[27]. В этом году она участвует в «Скейт Америка» и «Скейт Канада». А потом национальный чемпионат, Олимпийские игры, мировой чемпионат. – Крикет загибает пальцы.

– И ты собираешься пойти на все ее выступления? – спрашиваю я.

– На большинство. Но на канадские, скорее всего, не попаду. У меня будет очень загруженная неделя.

– Ты, наверное, пересмотрел огромное количество номеров.

Крикет смахивает с противня остатки тыквы:

– Разве в этом есть что-то необычное? – Он старается сделать серьезное лицо, но глаза искрятся смехом.

Я запускаю в него полотенцем:

– А что это за история со вторым местом? Ты упоминал в первую ночь…

– Кэл много лет была одной из самых талантливых фигуристок, но ей ни разу не удалось откатать чисто две программы подряд. В итоге она убедила себя в том, что проклята. Вот почему она все время меняет тренеров и лучше займет третье место, чем второе. Занимая третье место, она радуется, что вообще вошла в тройку лидеров. Но второе… Это слишком близко к первому.

Я опять отрываюсь от работы:

– Второе место обидное.

Крикет отвечает пристальным взглядом, а затем снова поворачивается к тыквам.

Энди медленно раскатывает коржи, с интересом прислушиваясь к нашему разговору. Потом кладет скалку и смахивает муку со свой прикольной футболки с надписью: «СКАЖИТЕ СЫЫЫР!»

– А чем занимаешься ты, Крикет? Что изучаешь в Беркли?

– Машиностроение. Ничего интересного, правда?

– Зато тебе подходит.

Парень смеется:

– Это уж точно.

– Я хочу сказать, это замечательно, потому что ты и так все время мастеришь разные механизмы. Всякие штуковины, и роботов, и…

– Автоматонов, – поправляет меня Крикет. – Почти то же самое, что роботы, только абсолютно бесполезные.

Раздраженный тон парня ставит меня в тупик. Это так не похоже на Крикета Белла. Но прежде чем я успеваю что-либо сказать, на его лице появляется легкая улыбка.

– Но ты права. Мне это подходит.

– Никогда не видел ни одного человека, который занимался тем же, чем ты, – говорит Энди. – Да еще в таком юном возрасте. Никогда не забуду, как ты починил наш тостер с помощью вешалки. Сколько тебе тогда было – пять? Родители, должно быть, гордятся тобой.

Крикет рассеянно пожимает плечами:

– Надеюсь.

Энди наклоняет голову, внимательно вглядываясь в лицо Крикета.

Он уже вернулся к работе, и это напоминает мне о том, что пора сделать то же самое. Я начинаю замешивать сладкое картофельное пюре. Повторяющиеся движения успокаивают. Настолько же, насколько я не люблю терять выходной, я обожаю бизнес Энди. Он попал в него случайно. Просто испек классический вишневый пирог с решеточкой сверху для званого обеда, и все пришли в полный восторг. Они раньше никогда не пробовали домашний вишневый пирог.

Кто-то попросил Энди приготовить еще один, для другого праздника. А потом уже на самой вечеринке попросили испечь еще несколько. И не успел Энди моргнуть глазом, как это превратилось в бизнес. Натан в шутку обозвал его городским пирожником, и прозвище прижилось. А потом появился логотип в ретростиле: усатый мужчина в клетчатом переднике держит в руке дымящийся пирог, подмигивая одним глазом.