Надежды леди Коннот - София Джеймс Страница 26

Вместо ответа, Мария только рассмеялась.

Полчаса спустя Сефора и Мария шли вдоль берега реки. В нескольких шагах за ними следовали их горничные.

– Хорошо, что ни мама, ни тетя Сьюзен не пожелали нас сопровождать! Оказывается, и в положении парии можно найти кое-что хорошее! По крайней мере, ты получила некоторую свободу.

Сефоре вовсе не казалось, что в ее положении можно найти что-то хорошее. Мимо них прошли уже несколько групп знакомых. Никто не здоровался с ними и даже не смотрел на них. Девушки как будто перестали существовать. Их не замечали даже те, в чьем добром к себе отношении они не сомневались.

Наконец они остановились, и Сефора поняла, что Мария привела ее на то место, куда лорд Дуглас вытащил ее после падения в реку.

– Сефора, помнишь, как ты прижималась к графу Дугласу? Ты так вцепилась в него, что Ричарду Аллерли пришлось разжать тебе пальцы, чтобы ты его отпустила!

– Помню.

– А помнишь, как Дугласа трясло – у него даже зубы стучали? Наверное, у него была паническая атака, такая же, как в гостях у Уэсли, когда ты увела его в парк… Сефора, он скрывает какие-то ужасные тайны. Это видно по его глазам, даже когда он улыбается. Адам Стивенейдж говорит, что когда-то в Джорджии он несколько часов простоял в грязной реке под рухнувшим строением. Наверное, речной ил пробуждает в нем страшные воспоминания. Под водой он тоже дрожал?

«Нет, – подумала Сефора. – Под водой он крепко прижимал меня к себе и отталкивался ногами, поднимаясь на поверхность. Он был сильным и спокойным».

– Адам говорит, что тогда погиб его кузен. Сначала Сент-Картмейла обвинили в его убийстве и чуть не повесили – ему чудом удалось спастись.

– Почему?

– Обломилась ветка, на которой он висел, и самые суеверные приняли это за знак свыше, что надо проявить милосердие. Его доставили в местный суд.

Чуть не повесили?! Глаза Сефоры наполнились слезами.

– Боже мой! А дальше?

– Судья установил, что пуля в плече Дугласа выпущена из того же оружия, что и пуля, найденная в теле убитого. Поэтому его признали невиновным и пришли к выводу, что в них стрелял кто-то другой.

От ужаса Сефоре пришлось прислониться к дереву. Во Фрэнсиса Сент-Картмейла и его друга кто-то стрелял? Ничего подобного он ей не рассказывал.

– Неужели здесь об этом все знают… я имею в виду – в обществе?

– Не уверена. Конечно, говорят всякое, но такого я еще не слышала.

Почему до нее не доносится никаких сплетен? Неожиданно она поняла. Она жила довольно изолированно; в немалой степени в этом повинен Ричард. От нее скрывали все плохое, печальное или сомнительное; вместо того ей говорили неправду или полуправду. От фальши прежней жизни ее замутило. Выходит, раньше она не жила по-настоящему; она словно плавала в вакууме. Ее жизнь была лишена трудностей и борьбы, но она была лишена и правды, и подлинной радости.

Она невольно заплакала, и Мария положила руку ей на плечи.

– Мария, мне кажется, что я проспала много лет, как принцесса из сказки.

– Значит, прими случившееся как дар! Ты чудом избежала смерти и поэтому проснулась!

Неожиданно обе рассмеялись.

Ричард приехал на следующий день в три часа пополудни по ее просьбе; вид у него был такой, словно он не спал целую неделю.

– Спасибо, что приехал. Я думала, ты не согласишься. – Сефора сняла траур, однако надела свое самое строгое платье, серо-синее, шелковое, поверх которого она накинула темно-серую шерстяную шаль.

– В отличие от тебя я не забываю о хороших манерах и традициях, принятых в приличном обществе, – без всякой радости в голосе отозвался он.

– Знаю. – Сефора всегда помнила об этом, но впервые пожалела о том, что он так стремится придерживаться приличий. – Кроме того, я сожалею, что поставила тебя в ужасное положение, и хочу сказать следующее: я понимаю, что условия нашей помолвки стали неподходящими.

– Неподходящими?! – На миг сквозь его суровость проступил мальчишка, которого она полюбила много лет назад. – Для кого?

Разговор проходил не так легко, как она надеялась. Сефора решительно вздохнула.

– Ричард, мы изменились. Изменились мы оба. Когда-то мы хорошо ладили друг с другом, мы нравились друг другу, а сейчас?.. – Она развела руками. – Думаю, что нам лучше остаться просто друзьями.

– Нет! – Он схватил ее за руку и, поднеся к губам, пылко поцеловал в ладонь; стиснув зубы, она тщетно пыталась высвободиться.

Ничего не осталось. Ни страсти, ни трепета, ни радости. Ей больше не хотелось быть его женой и надеяться, что чувства постепенно разовьются. Она не ощущала ничего – а его близость вызывала лишь отвращение.

– Все изменилось после того, как ты упала в реку, ведь так? После этого ты изменилась. – Он коснулся губами тыльной стороной ладони и, тяжело дыша, отпустил ее. – Мне следовало прыгнуть за тобой, но я не прыгнул. Значит, теперь тебе нужен не я, а он – Сент-Картмейл? Он убийца, лжец и хуже того!

Она остановила его, просто отвернувшись.

– Нет, Ричард, все дело в тебе и во мне… и в твоем отце.

– В моем отце?

– В тот день, когда ты привез меня к нему по его просьбе, дядя Джеффри посоветовал мне найти свою дорогу в жизни. Он сказал, что у меня уже давно грустный вид и я должна понять, что вызывает во мне страсть.

– Страсть? – Ричард злобно расхохотался. – Се-фора, физически ты всегда была холодной, да, холодной и отстраненной. Откровенно говоря, сомневаюсь, что тебе удастся найти в себе что-то похожее на страсть, даже если ты постараешься.

Она решила не отвечать на его оскорбление. Ему больно, и он наносит ответный удар. Кроме того, она вполне допускала, что в его словах есть доля правды.

– В таком случае отпусти меня. Давай разорвем нашу помолвку. После этого мы оба снова будем свободны! – Ей не верилось, что с ее губ слетело столь решительное предложение; давно уже она не испытывала такой уверенности в том, что поступает правильно.

Словно признав произошедшую в ней перемену, Ричард не торопясь молча оглядел ее, а потом сделал шаг назад.

– Если я исполню твою просьбу, Сефора, на тебя будут смотреть с жалостью. Общество тебя распнет. Поверь мне, ты еще пожалеешь! – Его глаза наполнились слезами; он высморкался в накрахмаленный платок.

Сефоре стало его жалко, но она не позволила жалости смыть ее новообретенную силу. Все или ничего!

Потянувшись к столику, она позвонила. В комнату тут же вошел слуга.

– Его светлость уходит.

Ричард взял себя в руки и раскланялся.