Завоевание - Джуд Деверо Страница 26

Зарид смутилась. Она вспомнила, как Лиана говорила, что умение сражаться — еще не все для мужчины, но разве именно это имела в виду ее невестка? Этот человек знает, как шьют дамские перчатки, и падает в обморок от пустяковой царапины. Разве мужчины делятся на две категории? Такие, как ее братья, принадлежат к одной, а такие, как Говард — к другой?

— Почему ты так странно смотришь на меня? — поинтересовался Тирль. Он был рад, что она наконец-то удостоила его взглядом.

— Ты не мужчина, хотя и выглядишь по-мужски, — задумчиво произнесла Зарид.

— Я не мужчина?! — Тирль был ошеломлен.

— Да. Ты не можешь сражаться, как мужчина. Ты падаешь в обморок от крошечной ранки. Ты высокий, я — намного меньше, но я победила тебя, когда мы сражались.

— Победила, когда мы сражались? — задохнулся Тирль. Он сперва не понял, о чем она говорит, но затем вспомнил их первую встречу и то, как Зарид ударила его ножом. Он собирался отпустить ее с той самой минуты, как увидел, что это — женщина. И вдруг он понял: Зарид считает, что ей удалось силой освободиться от него.

— Да, я победила тебя. Если бы кто-нибудь ударил ножом моего брата, Сиверн бы уничтожил его.

— Даже женщину?

— Возможно, женщину он не стал бы убивать. Но с ним не так легко справиться. Нет, ни мой брат, ни… — тут она задумалась, — ни Кольбран не были бы побеждены так легко.

— Но у Кольбрана не хватило ума понять, что ты — женщина, — с трудом произнес Тирль.

— Да, вероятно. Кажется, ты умен. Кажется, ты знаешь все о тех вещах, что мужчине ни к чему — о дамских перчатках и о том, как определить чистоту и ценность изумруда. Но в том, что положено знать мужчине, ты ничего не смыслишь.

— О?! — Тирль изо всех сил старался сдержаться. — А что заставляет тебя так думать?

Зарид была удивлена.

— Если бы ты мог, ты бы принял участие в турнире. И ты бы не проводил время, изображая няньку и слугу, если бы умел держать в руках копье. Лиана говорила, что Оливер Говард так богат, что может нанимать воинов сражаться за него. Вероятно, во Франции ты нанимал людей, чтобы они участвовали за тебя в турнирах, пока ты сидел с дамами. — Лицо Зарид просияло. — Вот в чем дело! Поэтому ты так мало знаешь о мужчинах и так много — о женщинах.

На некоторое время Тирль утратил дар речи. Возвращаясь, Зарид была тиха, как дитя, и улыбалась так, словно решала некую сложную задачу. Она пришла к выводу, что, поскольку он так много знает о тканях, драгоценностях и дамских нарядах, он — не мужчина. Ей даже не пришло в голову, что на свете гораздо больше таких мужчин, как он, чем таких, как ее братья, интересующихся только оружием.

Он уже открыл рот, чтобы сказать это — как будто слова могли изменить ее мнение, — но тут увидел, что позади нее какой-то человек тщетно пытается справиться со взбесившимся конем. Лошадь, разъяренная ударами хлыста, неслась по направлению к Зарид, которая не видела ничего.

Не раздумывая, Тирль кинулся к Зарид и повалил ее на землю, накрыв своим телом. Лошадь пронеслась по нему. Тирль вжал голову в плечи, стараясь защитить ее от ударов подков.

Послышались крики. Несколько человек подхватили под уздцы лошадь, но она успела основательно покалечить Тирля. Он лежал неподвижно, часто дыша, и пытался определить, целы ли его ребра.

Зарид завозилась, пытаясь выбраться из-под Тирля и вновь обрести возможность дышать.

— Вы ранены? — прокричал кто-то над ним.

— Принесите одеяло! — закричал другой. — Мы понесем его.

Тирль перекатился вбок, давая возможность Зарид встать. Взглянув в ее лицо, он понял, что не должен позволить, чтобы его несли. Он не может дать ей еще один повод считать его слабым.

Он глубоко вздохнул и попытался приподняться.

— Я приведу Сиверна, — сказала Зарид. Она не могла придумать, что бы еще сказать, но знала, что Говард, возможно, только что спас ей жизнь, спас жизнь Перегрину. Она разыщет Сиверна: уж он-то знает, как помочь раненому.

— Все в порядке, — с трудом произнес Тирль. Он чувствовал себя так, словно вся правая сторона его тела была раздавлена. — Из меня всего-навсего вышибли дух.

— Сиверн сможет…

— Нет! — От боли он закрыл глаза, собрал все силы и сел.

— Ты ранен, — сказала Зарид. — Я приведу Сиверна.

— Нет! — повторил Тирль.

Вокруг них уже собиралась толпа. Разинув рты, все смотрели на человека, который был жестоко изувечен копытами коня, и, однако же, вел себя так, словно остался невредим.

Тирлю потребовалось напрячь все силы, чтобы подняться на ноги. После пары глубоких вздохов, он пришел к выводу, что его ребра целы.

— Нам надо вернуться, — обратился он к Зарид.

— Тебе надо…

— Что? — спросил он, глядя на нее.

— Ничего, — сердито бросила она. — Я ничего от тебя не хочу. Если бы ты был действительно ранен, ты рыдал бы, умоляя всех святых о помощи. Мне же нужно вернуться и помочь брату, Девушка пошла прочь, предоставляя, ему возможность следовать за ней или остаться. Она злилась, что после происшедшего у нее все еще дрожат колени. Тело Говарда полностью укрыло ее, она не видела лошади, но чувствовала, как копыта били его.

И все же он защитил ее. Почему? Что нужно от нее Говарду?

Зарид оглянулась, чтобы посмотреть, идет ли он за ней. Тирль шел очень медленно. Он сказал, что не пострадал, но такого не могло быть. Может, осмотреть его раны?

Она, Перегрин, предложит помощь Говарду? Но он спас ее! Почему он так поступил? Почему не позволил лошади ее затоптать? Одним Перегрином стало бы меньше.

Должно быть что-то, заставившее его так поступить. Должна быть причина, по которой он предпочел видеть ее в живых. Он говорил о браке между ними, о браке, который соединит их семьи. Что, если нашлись документы, подтверждающие, что Перегрины являются истинными владельцами земель Говардов. Может, обнаружив эти бумаги, Оливер послал своего младшего брата ухаживать за единственной женщиной в семье Перегринов? Это объясняет желание Говарда спасти ей жизнь. Если бы она погибла, их семьи не могли бы соединиться, и Оливер потерял бы все, что имел.

Ее колени перестали дрожать. Все происшедшее обретало смысл. Говард хотел, чтобы она была жива, здорова и по доброй воле вышла за него замуж. Этим объяснялась покупка перчаток. Перчатки были попыткой задобрить ее.

"Ну нет, это не сработает, — подумала Зарид. — Что бы он ни сделал, ему не удастся меня завоевать. И ранен он исключительно по своей вине». Расправив плечи, Зарид направилась к полю. Она больше не чувствовала себя виноватой по отношению к Говарду.