Феерия чувств - Тереза Бехари Страница 25

«Она права», – решил Джордан, даже несмотря на то, что в данный момент предпочел бы прежнюю Милу. Ту, которая бы уступила, не стала настаивать на своем. Несколькими часами ранее он думал, насколько ему нравится новая Мила, однако не мог менять свое мнение просто потому, что ему неудобно. Особенно когда его жена действительно права.

– Хорошо, давай поговорим. – Джордан не знал, с чего, собственно, начать подобный разговор. – Но сначала позволь мне переодеться.

Он не хотел общаться в смокинге, кроме того, эта передышка помогла бы ему собраться с мыслями. Мила кивнула. Он двинулся в свою спальню, на ходу расстегивая рубашку.

«В этой комнате все на своих местах, – думал Джордан, натягивая вылинявшие джинсы и футболку. – Стены голубого цвета, выкрашены еще при матери». Когда он был совсем маленьким. В конце болезни она стала слишком слаба, чтобы покидать постель.

Воспоминания со временем выцвели, но Джордан помнил, как она радовалась каждой минуте, которую они проводили вместе. Он играл во дворе, потом окликал маму, чтобы показать ей нечто, что могло привести в восторг лишь четырехлетнего ребенка. Она часто сидела на стуле около двери, подбадривала его, говорила, как счастлива.

Даже когда отец перестал составлять ей компанию. Даже когда она стала хрупкой, еще более бледной и изможденной. Тогда отец не оставлял ее ни на минуту.

Почему он задумался об этом теперь? Зачем поднимать со дна эти тяжелые мысли. Это лишь напоминало о сложных отношениях с отцом и усиливало чувство вины.

Джордан призвал себя к порядку. Если сейчас он не соберется, их с Милой разговор не приведет ни к чему хорошему.

Не сработало. Он задумался: зачем вообще затевать с ней эту беседу? Почему вдруг стало так важно показать ей, что и он старается, действительно хочет открыться, рассказать, зачем уехал тогда.

Да уж, разговор будет не из приятных.

Вернувшись в гостиную, он обратил внимание на то, что Мила развела огонь, а немного погодя вышла из кухни с двумя бокалами вина.

На ней была одна из его старых рубашек, сильно вылинявшая, длинная, достигавшая ей почти до колен. Джордан не мог вспомнить, носила ли она это раньше, тем не менее такой жест напомнил ему об их прошлом. Она говорила, что любит носить его одежду, потому что та пахнет им. Интересно, почему она облачилась в нее сейчас?

Внезапно он спросил:

– Каким был мой отец до смерти?

Собственный голос показался ему грубее, чем ему этого хотелось. Мила выглядела удивленной, бросила на него прохладный взгляд и поставила бокалы на стол.

– Мы не станем разговаривать, пока ты в таком настроении.

– Мила, я не должен…

– Стоп. Что бы ты сейчас ни сказал, уверена, я это уже слышала. Ты не хочешь говорить об этом. Тебе со многим придется смириться. Ну, так что, отложим? Джордан, мы вовсе не обязаны говорить.

Он ответил быстрее, чем смог подумать:

– Нет.

– Ты действительно уверен?

Она была дерзка, и теперь это его возбуждало.

– Да.

– Что ж…

Она опустилась на диван, взяв свой бокал.

– Давай начнем с чего-нибудь очень простого. Расскажи, как ты жил в Йоханнесбурге?

– Тут нечего и рассказывать. Я говорю это не потому, что хочу от тебя что-то утаить. Почти все время я находился в институте, мало отдыхал, правда, это помогало думать о чем-то, кроме…

– Меня, – закончила она за него.

Джордан кивнул.

– И обо всем, что произошло. Мне казалось, если я преуспею здесь, смогу что-то изменить и дома.

У него ничего не получалось. Мила молчала, вращая пальцем по кромке бокала, но по выражению ее лица он видел, что она размышляет над сказанным им. Однако Джордан не мог прочитать ее мысли. Это терзало его.

– Понимаю, – наконец отозвалась Мила и подняла на него глаза. – Когда твой отец заболел и попросил меня переехать к нему… словом, забота о нем помогала мне оставаться в седле. Чем ты занимался в свободное время?

– Ты хочешь знать, была ли у меня женщина?

Ее губы слегка приоткрылись. Видно, она была обезоружена этим вопросом и пожала плечами.

– И это. Но, вообще, любопытно, завел ли ты новых друзей? – Мила поджала губы, на щеках проступил едва заметный румянец.

– Ни одного свидания. Хотя порой мы с коллегами выбирались выпить пива. Нечасто, но нужно было поддерживать общение.

Она сделала глоток из своего бокала и кивнула. Джордан вновь залюбовался ее лебединой шеей и вспомнил, как целовал ее днем.

– Теперь я могу спросить о своем отце?

– Конечно. Что ты хочешь знать?

– Что угодно.

«Все», – подумал он про себя.

– Ну, он был вне себя от горя, когда я потеряла ребенка. – Мила говорила спокойно и размеренно. – Хотя, конечно, вслух этого так никогда и не произнес. Ты ведь знаешь, каким он был.

Да, Джордан знал. Именно поэтому впитывал каждое ее слово.

– Первый месяц я с ним не говорила. Как, впрочем, и ни с кем вообще. В конце концов, он признался, что не приходил к нам, чтобы мы сами могли справиться со случившимся. Вместе. Как семья.

Джордан хорошо помнил то время. После несчастного случая отец заходил изредка. Когда Джордан приходил в винодельню, он не искал общения. Сын просто не давал отцу шанса, держал рот на замке, приходил туда только потому, что Мила не хотела видеть его. Впервые он почувствовал в их отношениях отчуждение и злился из-за этого. Мила вела себя так, как его отец после того, как не стало матери.