И в горе, и в радости - Наталия Ломовская Страница 25

Георгий позвонил через две недели. К этому моменту Кира уже миновала инкубационный период своего чувства и находилась в горячке любострастия. Она ожидала встречи с предметом своей внезапной влюбленности, ожидала, как манны небесной. Но только для того, чтобы увидеть его, разочароваться в нем и оставить в памяти только как забавный эпизод.

Но не тут-то было! Кира согласилась встретиться с Георгием в кафе на набережной, и тут же все благие намерения пошли прахом. Георгий пришел такой веселый, такой загорелый — а все вокруг еще были бледными после чахоточной петербуржской весны! — и говорил ей шепотом такие жгучие слова, в которых кристаллизовалась самая неподдельная страсть, что не было сил сопротивляться и разочаровываться. И эта, и все последующие встречи прошли для нее горячим мороком. Два летних добела раскаленных месяца…

Очнулась она в тот день и в тот час, когда собрала сумку, чтобы уйти из дома. Уйти к Георгию и жить с ним как жена. Телефон она оставила, покидала в сумку кое-какие вещички — «на первое время, потом новое купим», так наставлял ее Георгий — и остановилась на пороге. В квартире было тихо. Мать разъезжает по делам, тетка прилегла вздремнуть. В эту секунду не поздно было повернуть назад. Но Кира не повернула.

— Девочка моя, я тоже женщина — во всяком случае, недавно ею была. Влюбилась, сошла с ума, я понимаю. Но зачем же ты из дома-то ушла? — допытывалась Диана Юстицкая. Диана была единственным человеком, который знал о том, как и куда ушла из дома Кира.

— Вы же сами говорили — нужно доказать матери, что я свободный человек со своими собственными возможностями и желаниями, что у меня тоже есть права!

— Положим, я говорила не так, — усмехнулась Юстицкая. — Ты не обижайся, но мне кажется, твой подростковый протест немного затянулся. Бедная твоя мама! Хотя бы позвони ей, записку оставь! Чтобы она знала, что с тобой все в порядке.

— Незачем. Скоро я объявлюсь, и она будет вынуждена принять меня как свободного, самостоятельного человека.

— Ну, как знаешь…

Кира попросила Юстицкую хранить ее тайну, и Диана, немного повздыхав, согласилась. Как бы ни тревожили пожилую сумасбродную актрису мысли о Кириной маме — она не могла отказать себе в причастии к молодому любовному секрету…

И новая, самостоятельная жизнь началась — легко и весело. На второй же день Георгий объявил, что уже поговорил с Наташей, что она, разумеется, была очень рассержена, но, как ему кажется, все поняла и простила их обоих. Внезапно вспыхнувшая любовь — разве кто-нибудь может подумать или сказать об этом плохое? На этой неделе они подадут на развод, день уже назначен.

— А Наташу ты разве не любил? — недоверчиво спросила Кира.

— Это было совсем другое чувство, зайчонок. Я все же мужчина, понимаешь? То чувство было земное, телесное. И женился я потому, что Наташе этого хотелось, а я пошел на уступку. Я же не мог знать, что встречу тебя — такую невероятную девушку… Такую прекрасную. Теперь все будет по-другому и замечательно. Я люблю тебя, с ума схожу…

Эти слова были приятны, хотя как-то раз Кира подумала, что была бы вовсе не против, если бы Георгий «сходил с ума» чуть меньше. Или реже. В общем, супружеские радости остались ей непонятны.

В первый вечер совместной жизни они долго пили шампанское, танцевали под медленную тающую музыку, целовались дрожащими губами — но когда Георгий начал ловко и бережно освобождать Киру от одежды, руки его вдруг показались ей назойливыми, а поцелуи — колючими. Если бы было можно, она вырвалась и ушла бы. Но было нельзя, и Кире пришлось вынести все. Нельзя сказать, чтобы это было совсем уж неприятно, но ничего похожего на то, что показывают в кино, о чем пишут в любовных романах, Кира не испытала. Ей не стоило труда изобразить восторг — все же она была актрисой от бога. Но щемящее чувство обиды на саму себя осталось. Впрочем, она не переставала ожидать каких-то удивительных ощущений, надеялась на них и готова была ждать — сколько угодно. Рано или поздно маленькая дверца в сияющий мир любви должна была приоткрыться и для нее…

Но наступил миг, когда все кончилось. Кончилась жизнь.