Прелестные наездницы - Барбара Картленд Страница 25

Внизу же происходил следующий разговор.

– Вы не имели права вламываться в мой дом, сэр Трешэм, – говорила миссис Клинтон. – Джон сказал вам, что меня нет дома, и ваше поведение не достойно джентльмена.

– Ох, ох, скажите пожалуйста, – улыбнулся сэр Трешэм, удобно устраиваясь в одном из мягких кресел. – Вы прекрасно знаете, зачем я здесь, и чем скорее мы обсудим все условия, тем лучше. Вы ведь понимаете, что я для вас хороший клиент.

– Да ну? – усомнилась миссис Клинтон. – Вот так новость! Вы ведь помните ту последнюю девушку, с которой я вас познакомила. Она вам, видимо, совершенно не подошла.

– Я не понимаю, что вы этим хотите сказать, – ответил сэр Трешэм.

– Прекрасно понимаете, – возразила миссис Клинтон. – Вы обещали мне не только сто гиней за знакомство, но и пятьдесят фунтов за ту одежду, которую я для нее купила, но вы, надеюсь, помните, что, когда она переехала на вашу виллу, вы сказали, что одежда на ней неновая и уже использовалась в других подобных случаях. И вы мне не заплатили.

Сэр Трешэм, казалось, слегка смутился.

– Я богатый человек, миссис Клинтон, – сказал он. – Но я не люблю, когда меня принимают за простака. Эту девушку, как я впоследствии узнал, видели у Креморна и у Кейт Хэмилтон в доброй половине тех платьев, которые вы, по вашим словам, приобрели исключительно для меня. Вообще-то, я собирался заплатить вам. Она была со мной месяцев шесть, и, как оказалось, с ней было довольно приятно.

– Тем не менее я все еще жду этих денег, – сказала миссис Клинтон.

– И вы их получите, – ответил сэр Трешэм. – Сейчас я выпишу чек. Или, может быть, вы предпочитаете наличными?

Произнося это, он вытащил большую пачку десятифунтовых банкнот из внутреннего кармана пальто. Отсчитав пять купюр, он протянул их миссис Клинтон. Та взяла их и положила в ящик своего стола, затем сказала:

– Ну а теперь всего хорошего, сэр Трешэм. Я не занимаюсь делами в это время суток.

– Подождите, послушайте, миссис Клинтон, – запротестовал он. – Я приезжал сюда вчера в три часа дня, и мне сказали, что вас нет дома. Я приехал снова – теперь уже в пять, а затем в семь, и получил тот же самый ответ. Мне нужна эта девушка, а также лошадь, если это необходимо, и я готов заплатить за них.

Миссис Клинтон улыбнулась.

– Мне очень жаль, сэр Трешэм, но вы опоздали.

– Черт побери, что значит – опоздал? – вскричал он. – Кто был здесь до трех часов?

– Это мое дело, – ответила миссис Клинтон.

– Я не допущу, чтобы какое-то ничтожество обходило меня, – сказал сэр Трешэм. – Кому она досталась? Манвиллу?

– Вы достаточно хорошо меня знаете, сэр Трешэм, чтобы понять, что я никогда не выдаю имена своих клиентов и не осуждаю их личные дела, – отрезала миссис Клинтон. – А теперь, если позволите, я просила бы вас уйти. Если вы пожелаете еще раз зайти ко мне сегодня вечером в должное время, я, конечно, попробую найти для вас что-нибудь подходящее. Есть одна весьма хорошенькая молодая вдова. Не думаю, что вы ее раньше встречали.

– Мне не нужна весьма хорошенькая молодая вдова, – прорычал сэр Трешэм. – Мне нужна эта девушка, Кандида, и я получу ее.

Миссис Клинтон покачала головой, одновременно дергая за шнур колокольчика возле камина.

– Вы не можете так поступать со мной, – сердито сказал сэр Трешэм, когда Джон открыл дверь.

– Сэр Трешэм уходит, Джон, – невозмутимым тоном произнесла миссис Клинтон. – Проводите его до кареты.

– Ладно, черт возьми, ваша взяла, но это в последний раз, – злобно прошипел сэр Трешэм.

Все же он вышел из комнаты и, шагая впереди Джона, спустился по лестнице. Миссис Клинтон слегка вздохнула, но никакого беспокойства на ее лице не было. Она привыкла иметь дело с мужчинами, подобными сэру Трешэму Фокслею. Они всегда закатывали сцены, если не получали то, чего хотели, но она была совершенно уверена, что, хоть они и могли дуться и не заходить к ней в течение нескольких месяцев, в конце концов все равно возвращались.

В Лондоне не было больше никого, кто мог бы соперничать с ней, когда речь шла о поставках подобного высококачественного товара.

В то же время она надеялась, что он не слишком огорчил Кандиду. Невозможно предсказать, что может выкинуть такая чувствительная и безыскусственная девушка, как Кандида. Она может убежать, может отказаться ехать к лорду Манвиллу.

С озабоченным выражением лица миссис Клинтон поднялась наверх. Она постучала в дверь спальни Кандиды.

– Кто там? – В голосе Кандиды явно чувствовался страх.

– Это я, моя дорогая, – ответила миссис Клинтон. Она услышала, как Кандида побежала к двери и отперла ее.

– Он ушел? – спросила Кандида, затаив дыхание. Миссис Клинтон вошла в комнату и огляделась.

– Я вижу, вы уже немало потрудились, собирая вещи, – сказала она. – Это очень хорошо. Мне очень жаль, что вас побеспокоил сэр Трешэм. Когда он выпьет несколько бокалов вина, то начинает нести совершеннейший вздор. Я надеюсь, он вас не очень расстроил?

– Я испугалась, – объяснила Кандида. – Он хотел поцеловать меня.

– Как недостойно он, должно быть, себя вел, – с сочувствием сказала миссис Клинтон. – Но ничего не поделаешь. Это потому, что он такой одинокий человек. Его жена стала калекой вскоре после свадьбы, и у него нет детей. Его нельзя не пожалеть. Как я уже сказала, когда он выпьет, то совершенно не понимает что делает. Завтра он уже не будет помнить, что вам говорил и существуете ли вы вообще.

– Вы уверены? – спросила Кандида.

– Я знаю сэра Трешэма не первый год, – ответила миссис Клинтон. – Ну ладно, не думайте об этом больше. У меня с ним состоялся серьезный разговор о том, что не следует заходить ко мне в то время, когда маловероятно, что я дома. Мне кажется, он видел вас в Гайд-парке и вбил себе в голову, что вы ему очень понравились. Он вам что-нибудь предлагал?

– Он говорил что-то о том, что даст мне дом и лошадей, – сказала Кандида. – Я не могла понять, что он имеет в виду.

– Он не имел в виду ничего особенного, – успокаивающим тоном сказала ей миссис Клинтон. – Он очень, очень богатый человек и постоянно без счета тратит деньги на любых людей. Да вот, к примеру, на днях он дал десять фунтов дворнику на перекрестке. Тот чуть не упал замертво от изумления. Но таков сэр Трешэм – совершенно непредсказуемый, но с добрым сердцем.

Кандида рассмеялась.

– Я вполне понимаю, – сказала она. – Конечно, с моей стороны, глупо было пугаться, но он не пропускал меня к двери, а когда попытался поцеловать меня, я подумала о том, как он омерзителен.

– В этом вы совершенно правы, – согласилась миссис Клинтон. – Но я, как мне кажется, привыкла к нему как к старому знакомому. Не думайте о нем больше; маловероятно, что ваши дорожки когда-нибудь пересекутся. В следующий раз, когда я увижу его, он, уверена, уже и забудет о том, что вы когда-либо существовали. Как я сказала, он такой только, когда выпьет.