Не доверяй незнакомцу - Мелинда ди Лоренцо Страница 25

Грэм готов был сражаться за этого ребенка зубами и когтями. Когда Холли в один прекрасный день вышла из своей алкогольной комы и поняла, что ее блестящий муж‑доктор собирается отнять у нее ее чудесного сына, она мгновенно протрезвела. Ненадолго, но этого времени ей хватило, чтобы выставить Грэма и заставить его страдать.

Грэм осторожно оглядел развилку двух дорог. Одна вела к дому Найлзов и Кире, другая — прямо к дому Грэма и кошмарным воспоминаниям.

Странно, что они с Кирой одно время жили так близко друг от друга, но никогда не пересекались.

Хотя не так уж и странно. Те два года, что он называл это место своим домом, стали для него пеклом за закрытыми дверями. У него было не слишком много времени, учитывая, что он работал шестьдесят часов в неделю, следил за Холли, чтобы она не попала в какую-нибудь совсем уж ужасную передрягу, и старался быть Сэму хорошим отцом.

Грэм напомнил себе, что у него нет времени рассуждать о том, что было, и сделал шаг по дороге, что вела к его бывшему дому, но развернулся и пошел к дому Найлзов. К своему будущему. Если только оно у него есть.

Он передвигался по задним дворам, тут была густая живая изгородь. За кустами можно было отлично спрятаться.

Может, Дэйв наблюдает за домом из какого-нибудь припаркованного на углу фургона. В любом случае Грэм собирался содрать с него пару полосок кожи. Этот человек поставил под угрозу жизнь Киры.

Грэм пошел быстрее и замедлил шаги только когда оказался в двух домах от особняка родителей Холли. Там он снова остановился и внимательно оглядел окрестности.

Никаких следов его полицейского дружка. Никаких машин в тупике.

Значит, Дэйв либо оставил ее одну, либо инстинкт Грэма больше не работал, и он вовсе не привозил ее сюда. Сомнение чуть сжало его сердце. Что, если он ошибся?

Но уже в следующее мгновение Грэм заметил слабый огонек в темном доме Найлзов. Словно свет крохотного маячка пробивался сквозь опущенные жалюзи. Все же шестое чувство его не подвело. Он знал, что прав: это Кира. Она одна в доме, и ее никто не охраняет.

Грэм продрался сквозь последнюю живую изгородь, что лежала между ним и девушкой его мечты, и снова замер. Быстро оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ним никто не наблюдает, он схватился за низко свисавшую ветку ближайшего дерева, подтянулся и устроился повыше, чтобы оглядеть заднюю лужайку у дома Найлзов.

Он обвел глазами дом и двор, выискивая способ проникнуть туда незамеченным. Большое дерево, не меньше чем то, на котором он сидел сейчас, простирало свои ветки от ограды до границы лужайки. Через несколько футов от него произрастали густые кусты, за ними располагался садовый сарайчик и еще одно дерево, прямо рядом с широким крыльцом-террасой.

План дома был Грэму более или менее известен — если не считать небольших изменений, он и сам жил примерно в таком.

Грэм не колебался. И не оглядывался, пока быстро передвигался от одной намеченной точки к другой. Если кто-то смотрит на него сейчас, то и пусть — он будет драться, если понадобится, но коль уж ему суждено умереть от выстрела снайпера, в свои последние минуты лучше не смотреть в дуло винтовки.

Переход из одного двора в другой удался ему легко, и никто не остановил его, когда он взошел по ступенькам крыльца. Стеклянные двери были не заперты, Грэм осторожно раздвинул их и с удовлетворением отметил, что у Найлзов нет сигнализации. Единственный звук, который он услышал (кроме собственного дыхания), — это тихое поскрипывание, когда он выскользнул из хозяйской спальни на площадку.

Стараясь ступать бесшумно, Грэм, одолев всего половину ступенек, вдруг встал как вкопанный.

Она была там. В просторной общей гостиной. Сидела за компьютером, положив голову на стол, лицо было повернуто в другую сторону. Сердце Грэма остановилось. Вот оно, самое худшее, вихрем пронеслось у него в голове. Желудок провалился куда-то вниз, в мозгу словно раздался взрыв сокрушительной силы. Он почувствовал, что не может вздохнуть.

«Опоздал», — подумал он и схватился за перила, чтобы не упасть. Грэм опустился на ступеньку. Отчаяние накрыло его тяжелой волной.