Полуночный лихач - Елена Арсеньева Страница 25

– Ну, давайте, – наконец спохватилсяотец. – Нам пора домой.

– Ничего, – сказала Нина. – Выведь где-то там, наверху, живете?

– Ну да, прямо напротив остановки.

– Правда? Я тоже. Так что пойдемте, яЛапку еще немножко понесу. Пусть спит.

Руки начали уставать, но Нина ни за что бы непризналась в этом, шла еле-еле, оттягивая неизбежную минуту разлуки.

И вот подъезд – в серой панельной пятиэтажкенапротив точно такой же Нининой.

– Ну что, попрощаемся? – улыбнулсяпарень.

В это время Лапка с новой силой прижалась кНине и тихонько захныкала, словно не желая с ней расставаться.

– О господи! – смятенно вздохнулаНина. – Давайте я вас лучше до квартиры провожу.

Вошли в подъезд, который почему-то показалсягораздо светлее и чище ее собственного. И кошками там не пахло.

Антон жил на втором этаже. Жаль, что не напятом.

– Знаете что, – проговорил молодойотец, и Нина крепче стиснула руки, испугавшись, что он возьмет девочку, даже недойдя до дверей. – Вы не смогли бы зайти ко мне и уложить Лапку спать?Понимаете, если вы сейчас уйдете, она проснется – это будет истерика на всюночь.

– А ваша жена? – робко спросила она.

– Я живу один с дочерью, вы разве еще непоняли? – сквозь зубы выговорил он. – Моя жена давно умерла, –эти слова были произнесены чуть слышным шепотом. – Но Лапка об этом незнает и все время ищет маму. Кидается ко всем…

– Ко всем? – с острым приступомревности повторила Нина, и парень резко мотнул головой:

– Да нет, это я неточно выразился. Онасмотрит на всех женщин, особенно внимательно на таких, как вы, с короткимирусыми волосами и серыми глазами, высоких, молодых, но к вам она как-тоособенно прилипла. Ох, господи, извините, что я горожу! Вас, наверное, семьяждет, ладно, извините…

– Открывайте дверь, – сердясь насебя за то, что голос дрожит от счастья, буркнула Нина. – Никто меня неждет. Я тоже живу совсем одна, даже без детей.

И они вошли в квартиру.

Через неделю Антон перехватил ее в коридоре исдавленно пробормотал: «Не уходи! Останься! Неужели ты не видишь, неужели ты досих пор не поняла, что нужна не только Лапке, но и мне? Мне!»

И она осталась, потому что не хотела уходить.Не от Антона, если честно. От Лапки!

* * *

Антона забирала из больницы Инна. Наверное,она и впрямь была близкой подругой жены, потому что многое знала об их доме.Например, где лежат вещи (привезла Антону сумку с одеждой, качество которой егоприятно удивило), как открываются замки в их квартире и даже – как отключаетсяжуткий «ревун», охранное устройство.

– Что, правда так сильно воет? –полюбопытствовал Антон.

– Лучше не пробовать, – кивнулаИнна, проворно отпирая замки: Антон, сколько ни старался, не мог вспомнить,который ключ подходит к которому из них. – Один раз ты забыл еговыключить, так соседская собака на тебя потом месяц бросалась, хотела насмертьзакусать.

– Собака! – Антон передернулплечами. – Слушай, я помню…

Инна живо обернулась, даже ключ уронила.

– Помню, вроде бы собак я не любил. Так?Или ты этого не знаешь?

– Знаю. – Она подняла ключ. –Собак очень любила Нина, а тебе больше нравились кошки. Лапка предлагалазавести и котенка, и щенка, но вы предпочли не заводить никого.

Кошки! В больнице была толстая наглая кошка,которая ходила по палатам и собирала дань с больных, устраивая настоящиеистерики. Персонал носился с ней как с писаной торбой.

Антон покачал головой. Неизвестно, как раньше,но сейчас кошки ему уже не нравились.

Этот незначительный разговор заронил ему вголову интересную мысль. И все время, пока они с Инной ходили по трехкомнатной,но какой-то неудобной, тесноватой квартире, она как бы экскурсию проводила,показывая: «Вон там кухня, ты всегда сидел за столом с этой стороны, у окошка;это Лапкина комната, это все ее кассеты, она больше всего любила мультикисмотреть; а это гостиная; а это спальня», – он так и сяк поворачивал вголове свою мысль, как бы прицениваясь к ней со всех сторон.