Волшебный рассвет - Джулия Тиммон Страница 25

Ему вдруг стало ужасно стыдно за то, что вылил на свою новую «светлую» знакомую всю эту грязь, никак не желавшую оставить его в покое. И захотелось тут же как-нибудь исправить досадную ошибку. Он напрягся, прикидывая, что бы такое оптимистичное добавить к своему мрачному рассказу, и в этот момент теплая ладонь Эвелин мягко легла на его руку.

— Ты сильно мучаешься, — произнесла она исполненным сострадания голосом. — Теперь я, кажется, все поняла…

Ее сердечный порыв и стремление помочь настолько растрогали Ричарда, что он наклонил голову и прижался губами к ее небольшой узкой руке.

— Прости, Малыш. Я не должен был рассказывать тебе о своих бедах…

Эвелин нежно провела пальцами по его щеке, на которой уже появилась щетина.

— Эй, — ласково сказала она, — мы уже не на вечеринке. Можешь называть меня даже не Эви, а, как обычно, Эвелин.

— Нет, — прошептал Ричард, утыкаясь лицом в ее теплую ладонь. — Для меня ты Малыш.

Он почувствовал вдруг, что эта девушка бесконечно дорога ему и что воспоминание о сегодняшней ночи, обо всей этой поездке никогда не сотрется из его памяти, будет согревать душу до самой старости, до гробовой доски.

— Теперь я все понимаю, — повторила Эвелин задумчиво.

Ричард поднял голову, трепетно сжимая ее руку в своей.

— Что понимаешь?

— Почему в первый момент ты показался мне настолько хмурым, сумрачным, — ответила Эвелин, словно разговаривая с собой. — Но, несмотря на это и на наши скандалы, я все же почувствовала в тебе нечто особенное…

Она замолчала. Ее слова отозвались в душе Ричарда оглушительным взрывом эмоций. В первые несколько мгновений он не то что говорить, даже соображать толком не мог.

— Признаться честно, я рада, что мы познакомились, — добавила Эвелин тихо и так, будто заглядывала внутрь себя и читала книгу своей души.

Ричард крепче сжал ее руку.

— Малыш… — Им овладело страстное желание осыпать ее водопадом самых ласковых на свете слов, поблагодарить за все, что она невольно сделала для него, признаться в чувствах, которым он сам еще не знал названия.

Эвелин как будто не заметила, что с ним творится. Или слишком растерялась, потому и поспешила сменить тему:

— А насчет родственников… Знаешь, мне кажется, не стоит настолько серьезно на них обижаться. Если ты простишь им все прегрешения, тебе самому станет легче.

— Об этом и речи не может идти, — ответил Ричард, вновь становясь угрюмым и непримиримым.

— Подожди, выслушай меня, — попросила Эвелин. — Ты ведь отказываешься от людей, в жилах которых течет такая же, как и у тебя, кровь. Они ошиблись, запутались, но все мы совершаем оплошности, абсолютно все. — Она облизнула губы, очевидно сильно волнуясь. — Я, например, буквально на днях задумалась о собственной жизни и пришла к выводу, что с удовольствием вернулась бы в сотню моментов прошлого и поступила бы совсем не так, как поступила тогда. Кто знает, может, твои родственники уже сами осознали свои ошибки?

Ричард долго смотрел на нее не моргая. Потом, повинуясь какому-то мощному движению души, взял обе ее руки, поднес к губам и нежно поцеловал.

— Спасибо тебе… Ты не представляешь, как сильно мне помогла, — прошептал он, задыхаясь от наплыва чувств.

Она и впрямь ему помогла. Указала единственно верный путь.

Он полтора года ломал голову над загадкой этого неприглядного семейного скандала, а отгадка оказалась до смешного простой. Его родственники всего-навсего совершили серьезную ошибку, ему следовало простить их и принять такими, какие они есть.

Как только вернусь домой, сразу позвоню Сильвии, решил Ричард, испытывая пьянящее облегчение, которого ждал так долго, о котором мечтал. Пусть знает, что я прощаю ее и готов возобновить отношения. Она ведь моя сестра. Одна из самых близких мне на свете людей…

— Тебе всего двадцать лет, Малыш, — горячо прошептал он, глядя на Эвелин, как на какое-то чудо.

— И? — непонимающе спросила она.

— Двадцатилетние девочки не бывают такими мудрыми.

Эвелин негромко засмеялась.

— Я вовсе не мудрая, а взбалмошная и вредная. Иногда такое могу выкинуть! — Она закатила глаза, показывая, что способна на разные безумства. — Это со мной в последнее время творится что-то странное. Сама не понимаю, что именно: либо я становлюсь взрослее, либо заболела. А может…

Окончить фразу ей не удалось. Уже не понимая, что делает, Ричард привлек ее к себе и принялся жадно целовать. Эвелин с готовностью ответила на его порыв, как будто только этого и ждала весь вечер, ради этого и уговорила пойти его с ней на вечеринку…

Прошло, наверное, полчаса, а может, гораздо больше. Ричарду показалось — целая жизнь. Он вообще лишился способности мыслить: не мог вспомнить, ни какой сегодня день, ни что привело их двоих в этот дивный парк.

Эвелин немного отстранилась и перевела дыхание. Ее глаза горели как звезды.

— Пойдем ко мне, — прошептала она, поднимаясь со скамейки и беря Ричарда за руку.

Он не сопротивлялся. Его мозг отказывался анализировать ситуацию. Жило лишь сердце, а оно велело ему идти за этой девушкой, куда бы она ни позвала.

Вообще-то в любовных делах он старался быть предельно осторожным, убедившись к своим двадцати восьми годам, что случайные связи нередко влекут за собой вереницу нежелательных последствий. Если бы он не чувствовал себя сейчас одурманенным, околдованным, обязательно придумал бы способ предотвратить сближение с Эвелин, оградить ее от страданий. Он понятия не имел, как посмотрит на события сегодняшнего вечера завтра, не был уверен, что готов предложить милой Эви что-то надежное и постоянное, хоть и видел в ней божество, хоть всем сердцем мечтал сделать своей…

Только когда двери лифта раскрылись и они, держась за руки, вышли в коридор верхнего этажа «Меркури», сознание Ричарда начало потихоньку проясняться. Эвелин жила в роскошном номере. В таких ему еще не доводилось бывать. Они не остановились ни в прихожей, ни в гостиной — прямиком прошли в спальню с огромной кроватью и, упав на нее, продолжили страстно целоваться.

— Эви… Малыш… — прошептал Ричард, когда Эвелин принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. — Ты… уверена?

— Да, — ответила она с такой решимостью, что он отбросил прочь сомнения, отдаваясь страсти.

У нее было прекрасное тело. Небольшие округлые груди, удивительно упругие, нежные как шелк. Тонкая талия с переливающимся камушком в пупке. Упругие, гладкие бедра.

Ричард покрывал ее поцелуями до тех пор, пока она не взмолилась охрипшим от ласк голосом:

— Возьми меня… Пожалуйста…

К этому моменту Ричард почти не контролировал себя. И все же нащупал отброшенные к спинке кровати брюки и достал из кармана презерватив.