Валентина. Тайные желания - Ноэль Гаррисон Страница 25

Никогда раньше она не делила свое тело с двумя мужчинами сразу. Она чувствует соленый запах всех семи морей, который впитался в потрескавшиеся деревянные стены каюты капитана. Она слышит завораживающий шепот лагуны, оглаживающей борта корабля, когда первый помощник начинает нежно лизать ее. Она чуть не задыхается, когда он глубоко вводит в нее язык. О, где же диковинный красавец научился такому? Это несравненно приятнее, чем один на один. Она чувствует соперничество между двумя мужчинами. Кто лучший любовник? Кто первый доведет ее до финала?

Помощник отрывается от нее, и по команде капитана они вдвоем поднимают ее и несут в дальний угол каюты, где еще темнее. Она замечает, что на полу разбросано несколько подушек. Конечно же, они планировали это заранее. Они кладут ее на подушки и ложатся по бокам от нее. Первый помощник находится справа. Он снова начинает лизать ее, а капитан вводит в нее пальцы, исследует ее влажные горячие недра, вынимает пальцы и кладет их себе в рот, пробуя ее вкус. Она переваливается на правый бок, инстинктивно понимая, чего они хотят. Вот что делает ее особенной в их глазах. Вот почему они разыскали ее. Все мужчины Венеции хотят узнать ее, все моряки, солдаты, бунтари и приспособленцы. Все они хотят ее. Она – одно из сокровищ этого города.

Она складывает руки в молитвенном жесте, гладит пенис первого помощника, направляя его член себе в рот. Она слышит удовлетворенный стон, когда щекочет языком его кончик. Одновременно капитан с силой входит в нее, а она, крепко сжимая вокруг него ноги, прижимается к нему задом. Она слышит, как он сдавленно выдыхает: «О да!», и произносит что-то еще. Быть может, имя другой женщины, но какое ей до того дело? Ей нужно одно: стереть боль и ненависть этого утра. Могучий член капитана мощными толчками то входит, то выходит из нее, одна рука его держит ее голову, вторая крепко сжимает талию. Первобытная исступленная страсть капитана и утонченные ласки его первого помощника соединяются в ни с чем не сравнимое ощущение. Она так близка к финалу и хочет, чтобы он был совершенным. Она сосредотачивает внимание на пенисе у нее во рту. Она чувствует его вкус и понимает, что он готов. Толчки капитана становятся все более и более настойчивыми, она и сама начинает двигаться в такт с ними. Быстрее, быстрее, глубже, глубже.

Их ноги переплетаются, корабль едва заметно покачивается под ними. Бархат подушек трет, согревает кожу, сплавляет тела, когда они втроем, чужие, но божественно соединенные люди, одновременно достигают вершины страсти. Она открывает рот, языком выталкивает пенис себе в ладонь, доводит его до наивысшей точки, пока капитан взрывается внутри нее. В ответ ее лоно дрожит вокруг него, снова и снова. В это мгновение она чувствует себя совершенным, целостным существом, но уже в следующий миг раскалывается на тысячу осколков.

Теперь они неподвижны. Соединены друг с другом телами, биением сердец, затихающей страстью. Она слышит, как оба мужчины тяжело дышат, остывая, а сама чувствует себя так, будто просачивается сквозь подушки, сквозь деревянный пол каюты и погружается в водную глубь под ними, вся и со всем, что вокруг нее. Осколки соединились, и она снова стала целой.

Белль идет мимо кораблей, останавливается у причала и смотрит на лагуну. Всё погружено во тьму, словно все до единого моряки сошли в Венеции на берег, чтобы пить и веселиться. Шотландского капитана и его первого помощника ямайца она оставила на их корабле пить ром. Ей были вручены деньги, немалая сумма, и они распрощались с уважением друг к другу. У нее нет желания увидеть кого-либо из них снова. Вечер сослужил свою службу, и теперь она должна вернуться домой и, скорее всего, снова быть изнасилованной мужем. Но, по крайней мере, у нее есть утешение: свою долю удовольствия она получила первой.

Отходя от гавани, Белль замечает белый корабль. Она смотрела на него, когда принимала в своей комнате доктора. Белль вспоминает моряка, которого на днях видела по дороге домой. Конечно, это тот самый моряк с корабля. Именно он. Но что-то в нем изменилось.

По телу проходит дрожь, хотя сейчас совсем не холодно. Будто бы ей было явлено предостережение. Она снова смотрит на белый корабль. В черной ночи тревожно звонит церковный колокол. Ей начинает казаться, что судно это похоже на корабль-призрак, вынырнувший из туманов другого измерения. Она думает о призраках острова Повелья, затерявшегося где-то в темноте лагуны, о матери и других потерянных душах, живых и мертвых, населяющих это жуткое место. Она пытается заглушить воспоминания о том дне, когда в последний раз ступала на про́клятую землю острова Повелья, которая и не земля вовсе, а сожженные кости его жертв, превратившиеся в затвердевший пепел. Она невольно закрывает руками уши, чтобы не слышать завывания матери: «Кто ты? Где Людвика? Что ты с ней сделала?» Как будто она знала, что Луиза тогда уже превращалась в Белль – проститутку, самый страшный позор для родителей.

В темноте вспыхивает огонек. Кто-то на борту призрачного корабля зажег лампу. Мелькает лицо, неразличимое в золотом ореоле света, как несущее надежду видение из будущего. «Неужели это он, тот загадочный моряк?» – думает она. Золотое сияние сужается, превращаясь в огонек лампы. Того, кто ее держит, больше не видно. Она вздрагивает, будто очнувшись от забытья, и продолжает путь. Но видение света, лица и корабля-призрака преследует ее. Ей кажется, что лампа была зажжена для нее, что он в темноте искал ее.