Лакомый кусочек - Лавиния Бертрам Страница 25

Раймонд сел рядом с ней, затем рывком поднял затемненную перегородку, отделявшую заднее сиденье от шофера, и ласково провел пальцем по виску Патриции.

– Для тебя этот вечер был весьма трудным, я прав?

Она раздраженно отшатнулась в сторону.

– Прав.

Раймонд задумался. Похоже, она до сих пор сердится на него. Он сдержал свое обещание, ужасно за нее переживает, но ей все, что он ни делает, видится как-то иначе. Почему?

– Ты повела себя с родителями Малькольма очень великодушно, – заметил он спокойно.

Сегодняшним вечером его удивили многие вещи. Во-первых, попытка Патриции заступиться за Бэзила. Во-вторых, разительная перемена в отношениях всех четверых представителей семейства Малькольма, произошедшая за время его отсутствия. В-третьих, готовность Патриции хоть завтра познакомить детей с Розмари и Джарвисом.

Патриция пожала плечами.

– В ходе беседы с семьей Малькольма рассеялись практически все мои опасения.

– Ты, насколько я понял, боялась двух вещей: что Розмари и Джарвис повторно отвергнут Эндрю и Сью и что они будут продолжать относиться к тебе с ненавистью.

– Правильно, – ответила Патриция. – Теперь меня не тревожит ни то ни другое.

– Их отношение к тебе в корне изменилось. По-моему, теперь даже Бэзил смотрит на тебя почти как на друга.

Он ожидал, что рано или поздно подобное потепление произойдет. У Розмари было мягкое сердце, да и Бэзил, хоть и любил повздорить, но никогда не слыл злюкой. Враждебность родственников к Патриции основывалась на откровениях Малькольма. Но теперь бедолаги больше не было с ними, в семью вливались его дети, и о прежних обидах всем следовало побыстрее забыть. Патриция приходилась матерью Эндрю и Сьюзен, и всем нынешним членам их старинного рода не оставалось ничего другого, как принять эту женщину со всеми недостатками характера и не вспоминать больше о взбалмошных выходках минувших лет. Все это так. Но если честно, ему и в голову не приходило, что предполагаемая перемена в отношениях между родственниками произойдет столь быстро.

– Хотелось бы надеяться, – задумчиво произнесла Патриция. – Но прежде всего семья Малькольма с большим нетерпением ждет встречи с детьми.

Он придвинулся к ней ближе, а когда она попыталась было воспротивиться и собралась отстраниться, крепко обнял ее и привлек к себе.

Его душу наполнило странное ощущение. Это было не просто желание обладать женщиной, а нечто более грандиозное, более всеобъемлющее. Он сознавал, что хочет владеть ею во всех смыслах этого слова – заниматься с ней сексом, быть для нее другом, помощником, советчиком.

Он повернул голову, нежно поводил носом по аккуратному уху Патриции и лизнул ее мягкую мочку.

– Как здорово от тебя пахнет! Именно так должна пахнуть настоящая женщина, – прошептал он.

Его охватило безудержное желание попробовать ее всю, исследовать обольстительное, благоухающее легким пряным ароматом тело. Он представил, с каким удовольствием снял бы с нее романтичную белую блузку и узкую юбку, как целовал бы и покусывал ее смуглые плечи, аппетитную грудь, животик. Как добрался бы до самого сокровенного…

Патриция взглянула на него холодно и отстраненно.

– Раймонд, прошу тебя. Давай не будем играть в эти игры. Я не твоя женщина, не твоя жена.

Он принялся покрывать легкими поцелуями ее висок, ее нежную щеку. Его рука скользнула под край блузки и вскоре дотронулась до упругой груди.

– Ты очень заблуждаешься, – прошептал он, тяжело дыша.

От его прикосновения ее сосок тут же напрягся. Почувствовав это, Раймонд торжествующе заулыбался.

– Прекрати, умоляю тебя! – простонала Патриция, выгибая спину.

– Расслабься, – пробормотал он на выдохе и приник к ее рту.

Как только его губы коснулись ее губ, она мгновенно забыла о необходимости сопротивляться.

Поцелуй длился бесконечно. Патриция упивалась им и блаженствовала, ведь в эти мгновения она чувствовала себя любимой и желанной, хоть подсознательно и понимала, что это всего лишь иллюзия.

Продолжая целовать Патрицию, Раймонд расстегнул пуговицы своей рубашки и скинул ее с себя. С каждой последующей секундой ему становилось ясно, что он не зря на протяжении долгих лет грезил лишь об этой женщине. В реальности она была еще более сладкой, чем в его мечтах.

– Я хочу тебя, Патриция… Хочу до умопомрачения… – пробормотал он, задыхаясь.

На мгновение она замерла. Ее мягкие полные губы чуть напряглись.

– Ты хочешь меня? Или чтобы я родила тебе ребенка?

Он догадался, что для нее его ответ крайне важен, и прошептал как можно более нежно:

– Тебя, я хочу именно тебя, моя милая!

– Ты уверен? – В ее голосе все еще звучали нотки сомнения, и Раймонд понял, что теперь слова ей уже не нужны. Она ждала доказательств, хотела прочувствовать, что действительно желанна.

Он стал покрывать торопливыми поцелуями ее лицо, шею, свободную от тонкой материи блузки неприкрытую часть груди. Потом медленно снял с нее одежду.

Патриция полулежала на сиденье, почти не дыша, наблюдая за каждым его действием широко раскрытыми, потемневшими от страсти глазами.

Багряные сумерки уже разбавляло голубовато-белое сияние придорожных фонарей. Оно вливалось в салон машины, освещало плечи и грудь Патриции, делая ее еще более красивой, загадочной и беззащитной. С минуту Раймонд с восторгом рассматривал ее, потом наклонился и прикоснулся губами к нежной бархатной коже.

Патриция тихонько застонала, обвила его шею руками и притянула к себе ближе.

– О, Раймонд! – невольно слетело с ее губ. – Ты мне нужен…

Она тоже была необходима ему. Так сильно он не нуждался ни в одном другом человеке. Без этой женщины жизнь казалась ему невозможной, поэтому желание удержать ее рядом крепло в нем с каждой минутой.

Когда оба они были с головой поглощены пламенем страсти, машина сбавила скорость и вскоре затормозила.

Раймонд отпрянул от Патриции как ошпаренный, схватил ее блузку, ловко вывернул на лицевую сторону, протянул ей и, нацепив на себя рубашку, быстро застегнул пуговицы.

В первое мгновение Патриция не могла понять, что происходит, и удивленно смотрела на Раймонда затуманенным взглядом.

– Мы приехали, – кратко пояснил он, сам натянул на нее юбку и помог надеть блузку. Хорошо, что на ней не было пуговиц, застегнуть которые они не успели бы.

Шофер открыл дверцу, приглашая их выйти.

Патриция, уже очнувшаяся от сладостного полузабытья, незаметным движением схватила с сиденья свои маленькие черные трусики и сжала их в кулаке.

Выйдя на улицу, они с жадностью глотнули свежего вечернего воздуха и медленно побрели к парадному.